Дождь не вечен - стр. 12

– Ну не могу я так, хочу сама…

– Не можете, так потерпите немного, вы не только так себя в могилу загоните, но и нас всех под монастырь! – не унималась Люба, судя по настроению уже начиная злиться, – А это у вас что?

Заметив бумажку, Люба выхватила клочок из Катиных пальцев.

– Анализы какие-то у Тамары Петровны выпали, хотела вернуть, вдруг важное, что – она постаралась придать голосу флер обыденности.

Люба недовольно засопела, но поверила, быстро запихнув улику в карман, усадила девушку обратно на кровать, подбив ей подушку за спиной.

– Удобно?

– Да, спасибо.

– Сейчас утку принесу, не вставайте больше, – засобиралась из палаты Люба.

– Постой, а можно мне, – Катя ждала, когда Люба обратит на нее все свое внимание, – …зеркало?

Катя потупила глаза в пол.

– Зачем? – встрепенулась Люба, – Тамара Петровна не велела.

– Почему? Все настолько плохо, да? Я теперь похожа на Франкенштейна?

Люба сконфужено переминалась с ноги на ногу, молчала, а потом вылетела из палаты.

«Приехали, ни фамилии своей не знаю, ни как выгляжу теперь не выяснить. Тайна Мадридского двора просто какая-то».

Доступ в коридор девушке был строго воспрещен с объяснением «вы слишком слабы, не хватало нам травм, у вас в палате все есть», телефон и ноутбук воспрещены потому что «плохо влияют на сложную технику вокруг, к тому же зрение напрягают, а оно еще не готово к таким нагрузкам».

Сегодня пробуждаясь, Катя ощущала прилив сил и впервые острую головную боль. В глаз ярко светило солнце, но зажмуриться сил не хватало, так что она просто решила закрыть глаза и обдумать свое положение.

«Черт, дурацкое солнце! И голову как будто ломом проткнули. Ладно, это не первостепенно.»

Зачеркнув еще один день в своем мысленном календаре, девушка осознала: «Я тут три недели и два дня. Речь вернулась почти полностью, иногда забываю сложные слова, но, помню, что ручка называется ручкой, а стена стеной. Семен Федорович проверял – я не путаюсь в порядке действий, помню общеизвестные факты, галлюцинаций и ложных восприятий реальности нет. Я начала ходить, мышцы еще не восстановились, нет достаточного тонуса для длинных прогулок, но медленно могу доковылять уже до туалета. Осталось понять: куда, с кем и зачем дальше ковылять…».

На этой довольно воодушевляющей мысли, Катя распахнула веки, окидывая взглядом палату вокруг. Зрение полноценно восстановилось почти сразу, а пару дней назад она, наконец, ощутила, что к ней вновь вернулось полноценное обоняние. Палату наполнял дурманящий аромат лилий и противный запах больницы. Она всегда его ненавидела, этот специфический горьковатый запах стерильности, хлорки и лекарств.