Довлатов и третья волна. Приливы и отмели - стр. 10
– Нам нужны сильные люди, – сказал работодатель, проницательно глядя мне в глаза.
– Еще бы! – подхватил я. – «Белая гвардия, путь твой высок: черному дулу – грудь и висок».
– Рама с версткой весит сорок паундов. Справишься?
– Без проблем! – воскликнул я, хотя имел смутные представления о верстке и никаких – о паундах. – Кроме того, я согласен день и ночь писать статьи на благо освобожденной от большевиков России.
– А, – махнул рукой мой собеседник, – сочинять надо так, чтобы у комсомольцев стояло. Ну что ж, возьмем на пробу, если Седых утвердит.
– Яков Моисеевич, – крикнул он в коридор, и в кабинет вкатился лысый человек, чрезвычайно напоминавший Абажа из книги моего пионерского детства «Королевство кривых зеркал».
Исправляя ошибку, я ему тоже почитал Цветаеву.
– О, Марина, – вздохнул Седых, – она так бедствовала, что за двадцать франков вымыла бы любой сортир в Париже.
Разговор о паундах имел последствия – Генис стал метранпажем:
Дело в том, что до появления на свет компьютеров каждый газетный лист состоял из отлитых на линотипах строк, туго зажатых в раму. Помазав краской шрифт, с полосы делали отпечаток для корректуры и офсета. Потом ее разбирали, чтобы пустить в переплавку. Метранпаж, читая металлическую газету, как в зеркале, собирал статьи, заголовки и рекламу в логически стройную страницу.
Главное оружие Гениса в то время не перо, а шило, с помощью которого он извлекал строчки из тех самых металлических рамок. Собственно типографская работа – самая сложная и творческая часть выпуска «Нового русского слова». Четыре страницы самой газеты заполнялись легко:
На первой шли новости, простосердечно украденные из «Нью-Йорк таймс» и переведенные на монастырский русский с английским акцентом. Военные самолеты назывались «бомбовозами», паром – «ферри», Техас – «Тексасом», политбюро – кремлевскими старцами. Вторую полосу закрывала критическая статья о советских безобразиях. Иногда она называлась «Как торгуем, так воруем», иногда – «Как воруем, так торгуем». Третья полоса вмещала фельетон в старинном смысле, то есть пространное эссе на необязательную тему, которое не читал никто, кроме линотипистов. Четвертая страница радовала кроссвордом, именуемым здесь «Крестословицей». Все остальное газетное пространство занимали объявления. На первой полосе шли извещения о смерти, на последней – реклама кладбищенских услуг.
Петр Вайль занимался светской хроникой, помещая газетные отчеты о посещении балов институток и слета участников Ледяного похода генерала Корнилова. Отработав, друзья составляли литературные планы. Назвать их скромными трудно. Вайль и Генис намеревались создать новую литературную критику, сорвать маски с одних и признать гениальность других.