Досье генерала Готтберга - стр. 51
Но не зря сказано издавна – на чужом несчастье счастью не бывать. Спустя две недели из Парижа принеслась весть, что княжна Маша покончила с собой в отеле «Мажестик» – она застрелилась. А еще через полтора месяца не стало Гриши, из молодой жены я превратилась во вдову.
Но теплым майским вечером, когда на веранде ростовского дома, я, по обыкновению, поджидала Грица к вечернему чаю, я даже не догадывалась, что все это случится с нами. Я радостно вскочила с места, когда он влетел на аллею, ведущую к дому – разгоряченный скакун несся во весь опор, и у меня перехватило дух, – вот теперь, вот теперь он скажет что-то необыкновенно важное, что так долго мы оба скрывали друг от друга, от самих себя. Князь соскочил с коня перед верандой – подбежавший денщик едва успел схватить лошадь под уздцы. Перевозбужденная от бега, она заржала и встала на дыбы.
– Катя! – Гриц взбежал по ступеням ко мне. И я вижу его блестящие светлые глаза, они сияют над охапкой сирени и яблоневых цветов, которую он прижимает к груди.
– Катя… – я подбежала к нему, и целый ворох цветов посыпался на меня, – ты ждала меня, Катя? Ты скучала? – он с жаром сжал мои руки и всмотрелся в лицо.
– Я всегда жду тебя. Всегда, – казалось, губы едва слушаются меня, так они напряжены от волнения.
– Катя… – Гриц целуя мои руки, вдруг поднял голову и спросил серьезно, глядя прямо в глаза: – Ты выйдешь за меня, Катя?
Он еще спрашивает! Я даже не могла и мечтать о подобном, но воспоминание о княжне Маше и уже погибшей княгине Алине остановили меня.
– Но ты же помолвлен с Шаховской, – напомнила я, едва выговаривая слова. – Неужели ты забыл?
– Я не забыл, – нахмурился Гриц. – Я ничего не забыл, Катя. Я уже послал Маше письмо, где объявил, что расторгаю помолвку, я просил ее простить меня…
– Но матушка, – воскликнула я в изумлении, – твоя матушка, Гриц, она же желала этого брака!
– Моей матушки больше нет, – он ответил, слегка помрачнев, тень пробежала по его красивому, молодому лицу. – Теперь многого нет, Катя. И может быть, больше уже никогда не будет. Все изменилось, Катя. Но возможно, это и к лучшему. Ты мне не ответила, ты согласна?
– Но ты же не любишь меня, – я и сама понимала, что говорю глупость, но почему-то боялась, вдруг не любит, вдруг просто жалеет? Ведь представить невозможно, чтобы князь Белозерский полюбил меня, вот такую, совсем обыкновенную.
– Ты говоришь глупости, Катя, – сказал Гриц с легким упреком, прижимая мою голову к своему плечу. – Неужели ты думаешь, что ради забавы я разбил сердце Маши? Я знаю, что мое решение принесет ей много горя. Но я не желаю обманывать ее – это было бы унизительно для нас обоих. Тем более что в том теперь нет никакой нужды. – Я люблю тебя, Катя, – добавил он, понизив голос, проникновенно. – Мне следовало бы попросить твоей руки у твоего отца – моего давнего товарища, капитана Опалева. Но увы, его давно уже нет в живых. И к его счастью, он не дожил до всего того, что теперь творится. Мне остается только спросить тебя, ты согласна стать моей женой, Катя? Не думая ни о моей покойной матушке, ни о княжне Маше? Предоставь мне беспокоиться о том. Просто ответь – и все.