Дороже всего на свете - стр. 23
– Среди них есть снимки твоей первой любви? – Мой голос еле слышен.
– Есть. – Леон смотрит пронзительно.
– Я слышала ваш разговор с Ярошевичем. Точнее, его отрывок, – выпаливаю как на духу. – От меня требуется согласие на что-то… Это же не то, о чем я думаю?
– Мне неизвестно, о чем ты думаешь.
– Это касается моего отца? Его здоровья?
– Есть вещи, которые тебе нужно знать, но я не уверен, что ты воспримешь их адекватно…
Не отрываю взгляда от лица Дамианиса. В этот момент я понимаю, что готова услышать все, абсолютно все. И даже умолять готова, чтобы он рассказал.
– Я постараюсь принять спокойно.
– Сомневаюсь. У меня через час самолет, необходимо быть в России. Когда вернусь, поговорим.
– Я хочу знать сейчас, – настаиваю.
– Александра, я не могу подставить человека, у нас важные дела и договоренности. Сейчас нет времени, чтобы все обсудить подробно. Придется подождать моего возвращения. Хорошо?
Как будто у меня есть выбор… Недовольно поджимаю губы и опускаю глаза. Когда поднимаю их, Леон уже направляется к выходу, прихватив со стола папку.
В сердце вновь что-то ломается, неизвестность пугает. Кажется, будто я смотрю жуткий фильм, в котором бесконечно жду чего-то непоправимого.
Поставив фотоальбом на место, спускаюсь в гостиную и провожу время с Тамарой и Мией, чтобы хоть как-то отвлечься от безрадостных мыслей. Поздно вечером мы с малышкой остаемся одни. Я купаю ее, кормлю и укачиваю в колыбельке, любуясь красивым личиком и думая о Леоне. Дети – это, несомненно, счастье, особенно когда это твои дети. Но Мия не моя дочь и никогда ею не станет.
Прикрыв глаза, размышляю, как было бы замечательно выбирать себе белье в одном из магазинов, чтобы соблазнить Дамианиса, или отправиться с ним в короткую поездку по стране, наслаждаясь счастьем и любовью. А что в итоге? Ничего!
На днях я изучала карту. В Израиле много красивых мест. Неподалеку Мертвое море, а в гараже стоит спортивная машина. Видимо, чтобы добираться из одной точки в другую максимально быстро. Возможно, Леон раньше так и жил – на полную катушку.
Какие же цели он преследует, поселив меня рядом и вынудив заботиться о своей дочери? Почему ничем не делится? Всему виной мои реакции, его деспотичный характер или недоверие?
Мечтать о том, как хорошо нам вместе, намного приятнее. Этим и занимаюсь остаток ночи, потому что не могу заснуть. Вот только живые воспоминания о моментах страсти и умиротворения – словно соль на мои открытые раны.
Не знаю, почему среди прочего всплывает образ мамы. Вероятно, потому что мне ее очень не хватает. Впрочем, увидеться с отцом хочется еще сильнее. Надеюсь, согласие, о котором случайно узнала, не связано с его жизнью. В противном случае я останусь совершенно одна в этом огромном жестоком мире. И никогда не прощу этого Леону.