Дорога в декабре (сборник) - стр. 141
– Сейчас будем ужинать, – говорит Столяр. Он отнял у Плохиша консервы. Я, когда уходил с поста Хасана, слышал, как Плохиш выл: «Я за них жизнью рисковал, в меня за каждую кильку по пуле выпустили!»
– Все извлекаем свои запасы, – говорит Столяр. – Сколько просидим здесь – не знаю. Разделим пищу на два дня.
Пацаны лезут в рюкзаки, в свои и в чужие – тех, кто на постах. Но к рюкзаку дока, к рюкзаку Язвы и к Степиному хозяйству никто не прикасается. У кого-то находится банка-другая рыбки в томате. У кого-то – сухари.
– Амалиев! – говорит Столяр. – Давай-ка, посмотри у себя…
Запустив руку в свой туго набитый рюкзак, где царит образцовый порядок, Анвар выхватывает четыре банки. Шпроты, хорошая тушенка, сардины в масле.
Столяр делит добытое.
Лениво жуем. Астахов мнет зубами пищу с диким выражением лица, видимо, ему очень больно. Амалиев ест, придвинув к себе одну из своих банок, закладывая сардинки в широко раскрываемый рот – губы болят. Астахов, косясь на Анвара, ухмыляется, чуть смягчая дикое выражение своего лица.
Валька Чертков есть отказывается, кажется, он даже не может говорить. Приглядываясь к нему, я вижу, что щека у Вальки лопнула, как больной плод.
– Тебя бы зашить надо, – говорю. – Зарастет так – будешь кривой.
Кизя стонет.
– Столяр! – зовет он страдающим голосом. – Водка есть? Дай водки.
Астахов при упоминании о водке начинает медленнее жевать.
Столяр, подумав, идет к своему рюкзаку и возвращается с бутылкой самогона.
– Горилка, – говорит он. – Куда ее беречь, будь она проклята…
Целую кружку наливают Кизе.
Я несу ее как лекарство больному. Присев на корточки рядом с Кизей, с нежностью смотрю, как он пьет, клацая зубами о кружку. Тут же подаю ему лепесток лука и бутерброд с безглазой рыбинкой.
Вернувшись к столу, пью сам как воду.
Пацаны пригубляют по очереди.
– Ну, когда за нами приедут? – ругается кто-то, ни от кого не ожидая ответа.
Кто-то, бродя по «почивальне», закуривает. И тут же в «почивальню» бьет снайпер – пуля, чмокнув, входит в стену.
Закуривший поднимает с пола сигарету, которую, чертыхнувшись, выронил.
– Курить в коридор, – говорит Столяр. – И жратву разнесите пацанам.
На улице совсем стемнело. Стрельба то в одной, то в другой стороне города учащается, не стихает. Иногда одиночными или короткими очередями бьют по школе.
Курим, осыпается пепел, сшибаемый корявыми, не разгибающимися после долгих трудов указательными пальцами… Иногда кто-то появляется в темных коридорах, бредет. Узнать, кто это, можно только с нескольких шагов.
«Сейчас влезет в школу какая тварь, разве углядишь… Самоубийца, весь надинамиченный…»