Дорога в декабре (сборник) - стр. 135
Плохиш сидит на лестнице между первым и вторым этажами и пускает длинную слюну.
– Плохиш, ранен? – я заглядываю ему в лицо, присаживаясь рядом.
Плохиш поднимает коричневую рожу, смахивающую на торт, с двумя вензелями белесых бровок.
– Песка обожрался… – говорит он. И снова плюет.
Глаза его чуть дурные, словно он пьян.
– А пацаны? – спрашиваю я и, глядя на Плохиша, понимаю, что он не слышит.
Саня спешит вниз.
– Контузило? – кричу я Плохишу.
Плохиш снова поднимает на меня взгляд и спокойно отвечает:
– Какой, бля, «контузило»… Хасан прямо над ухом саданул из автомата. Не слышу ни хера. Придурок чеченский…
Иду вслед за Саней. Отмечаю, что стрельба чуть поутихла. Несколько раз слышу голос Столяра по рации:
– Прекратить огонь! Прекратить огонь! Вести наблюдение! «Неужели отошли?» – думаю я недоуменно и радостно.
Увидев пацанов, Хасана и Васю, я готов заплясать от счастья, и пыльная морда моя расплывается в самой нежной улыбке, которую способно выразить мое существо.
– Ну и позиция! – говорит улыбающийся и возбужденный Хасан. – Стреляем только в дверь.
– Егор, ты прав был, – перебивает его Вася, – из «граника» дали по нам.
– Попали?
– Попали – мы бы тут не сидели. От ворот, наверное, стреляли. Под лестницу выстрел пришелся. Нас всех аж подбросило… А потом, как чичи до школы добежали, стали гранаты в коридор кидать. Катятся по коридору, как живые – ужас…
Вася смеется, довольный.
– Весь туалет гранатами закидали, ироды… – добавляет Вася. Стены коридора изуродованы, словно их вывернули наизнанку.
Потолок осыпался до деревянных балок.
– Сань, ты сказал… про Гришу? – спрашиваю я.
Саня кивает.
Пацаны молчат. Закуриваем, ну что еще можно сделать?
По школе, кажется, уже не стреляют. Но кто-то в школе не унимается, бьет одиночными.
Столяр, вызвав по рации Кешу, ругается:
– Хорош, друг! Уймись. Мертвые они, мертвые…
Видимо, Кеша стрелял по трупам, валяющимся во дворе.
В коридоре тоже лежит труп – лицом вниз, руки вытянуты, кулаки сжаты. Натекла лужа крови.
– Он… точно убит? – спрашиваю я.
– Ты на голову посмотри ему, слепой, что ли? – говорит Вася Лебедев.
Я смотрю и вижу, что темя лежащего словно изъедено червями. С отвращеньем отворачиваюсь.
Спускается вниз Плохиш. Прикладывает руки к ушам, крутит головой.
– Чабан – он и в Святом Спасе чабан, – говорит Плохиш. – Чего смотришь? – с деланой злобой кричит он на Хасана.
Снова смотрю на мертвого.
– «Хаса-а-ан!» – закричал, когда вбегал, – улыбаясь, врет Плохиш, заметив мой взгляд. – «Хасан! Нэ стрэ-ляй! Я же брат твой!» Этот придурок встал ему навстречу: «Узнаю тебя, брат!» – вопит…