Дорога в декабре (сборник) - стр. 134

– Ташевский! – кричит Столяр. – Вниз, к Хасану надо сходить! Не отзываются они! Может, чичи в школе! И к Фистову зайди, тоже молчит. Всю школу обойди!

Мы тащим скривившегося от боли Женьку к кроватям, укладываем его.

– Пойдем, Саня! – зову Скворца, пытаясь перекричать грохот. – Магазины полны? Гранаты есть?

– Рация! Рацию проверь! – орет Столяр.

Не слыша его слов, я угадываю по губам и по жестикуляции, о чем он говорит.

«Что там, на улице? – думаю. – Где они?»

Не хочется смотреть в бойницу.

Не хочется бежать вниз, к Хасану.

Ни в чем себе не сознаваясь, бессовестно лукавя, направляюсь сначала на чердак, подальше от ужаса, от огня, как кот на пожаре. Бегу и матерю себя за безбожный страх.

«Все нормально! Сейчас к Кеше забежим – и вниз!» – клянусь себе.

Кажется, что со стороны оврага вообще нет стрельбы.

«Значит, мы не окружены? Быть может, отряду стоит уйти? А как же пост?»

«Школа, что ли, пост? Да кому она нужна? Что мы вообще тут делали?»

– Кеша! – удивляюсь я, забравшись на чердак. – Ты чего?

Кеша сидит у самого выхода, сжимая в руках винтовку.

– Я снаряжал, – отвечает Кеша. Возле ног его рассыпаны патроны.

– Чего ты «снаряжал»? Ты почему не на позиции? Кеша, сучий сын, быстро, блядь, на место!

Крича, я возбуждаю себя и сам забываю, как только что трусил.

Кеша послушно ползет к одному из мелких окошек, обложенному мешками с песком. Мешки сверху придавлены короткой плитой, которую мы в муках притащили сюда, когда только приехали. Сначала я хочу еще что-то прокричать ему в спину, злобное, но не кричу – понимаю, что сейчас не надо. Хочу сказать ему, что убили Язву и ранили нескольких парней, но боюсь его напугать, боюсь, что, едва мы уйдем, он снова забьется куда-нибудь в угол.

– Кеша, я прошу тебя… Поработай, брат.

Кеша, не оборачиваясь на меня, укладывается. Передергивает затвор и сразу стреляет.

Мы поочередно забегаем с Саней в открытые комнаты, где организованы посты.

В соседних с «почивальней» кабинетах нескольких парней зацепило, никто толком не знает, что делать с ранеными, как перевязать, как положить, что вколоть.

Стреляем с Санькой отовсюду.

Из кабинетов, выходящих окнами на овраг, никого не видно – чичи напоролись на растяжки и, видимо, больше не полезли. Кроме того, там грязища непролазная, жуткая. Пацаны все равно стреляют, не жалея патронов. Отдаю себе отчет, что мне не хочется уходить из тех кабинетов, где стрельба ведется для острастки, где пацаны кусты бреют. И заставляю себя уходить.

В каждой комнате спрашивают, когда помощь. Я не знаю когда.

Перескакивая через несколько ступеней, спускаемся к посту Хасана.