Дорога в декабре (сборник) - стр. 129
«Убили братика твоего, Валя», – хочу я сказать, но не могу.
– А у нас тут чеченцы, моченные в сортире… – говорит Плохиш.
Зная, что у Плохиша спрашивать что-либо бесполезно, обращаюсь к Вальке:
– Чего случилось?
– А пробрались двое… В туалет влезли, в окно. Плохиш прямо к туалету подбежал, кинул две гранаты. Потом зашел туда, вон автоматы притащил…
Гордый, что есть такие пацаны в мире, я смотрю на Плохиша…
– Все в говне и в мозгах… – начинает Плохиш и тут же обрывает себя. – Слышь, Хасан, давай твоим собратьям бошки отпилим? Как они, суки, дядю Юру обкорнали всего!
Хасан кривится и не отвечает.
Плохиш вытаскивает нож, хороший тесак, и, косясь на Хасана, начинает им забавляться, колупать стол.
– Ну, бля, будут они атаковать? – говорит Вася Лебедев спокойно, и я удивляюсь его спокойствию – неужели ему хочется, чтобы кто-то полез сюда?
– Чего там? – спрашивает у меня Вася, имея в виду положение дел на крыше, в «почивальне»…
– Сюда ведь могут из гранатомета засадить. От ворот. Или если в упор к школе подбегут, – говорю я, не отвечая, чтобы не обмолвиться о Степке Черткове.
– Учтем, – говорит Вася Лебедев.
– А вы там на хер сидите? – спрашивает Плохиш. – «В упор к школе!» Вы хер ли там делаете? Спите, что ли? Как там дела, у тебя спросили!
– Нормально, – отвечаю я.
– Если они подбегут, мы им Валю покажем – они охренеют, – говорит Плохиш.
Мы все смотрим на Валю, на его искаженное, вздутое, бордовое одноглазое лицо.
– Ты целиться-то можешь? – спрашиваю я.
– А чего ты в двух разгрузках? – перебивает меня Плохиш. – Ты лучше бы запасные трусы надел.
Вася Лебедев косится на меня иронично, но добро, и Валька Чертков готов засмеяться, хоть ему и больно это делать, но неожиданно обрывает себя.
– А ведь это… Степкина разгрузка, – говорит он. – Ты чего?..
Валя смотрит на меня, пытаясь раскрыть второй, затекший глаз, рот его чуть приоткрыт, он хочет еще что-то сказать, но ждет меня.
Я смотрю на Валю, сжав зубы.
– Иди. Он в «почивальне», – говорю я.
Валя хватает автомат и спешит наверх. Пацаны смотрят на меня.
– Убили Степу, в голову, на крыше, – говорю я и закуриваю.
Пацаны тоже закуривают.
– Надо связь держать, – говорит Хасан, помолчав, – а то сейчас из ГУОШа подъедут, а вы своих же перестреляете. Куда там все палят?
– Известно куда, – Плохиш, не высовываясь, вскидывает автомат над своей круглой башкой, кладет его на мешок и, скорчив напуганную рожу, трясет им, как отбойным молотком. – Они не смотрят, – поясняет он. – Им неинтересно.
Я улыбаюсь и думаю: как это странно, Степу убили, а Плохиш все придуряется, и мы улыбаемся, и меня тоже убьют, и будет то же самое… Ну, не будут же все рыдать, сжимая береты в руках.