Дорога надежды - стр. 59
Я чувствовала, что божественное провидение вменяет мне отныне в обязанность любить Номи Шипераль, защищать ее от злодеев, помогать ей развивать ее благодетельные способности, то есть дар благожелательности и врачевания, ведь ненависть к особого рода благу, помогающему человеку жить, побуждала злобных и желчных людей убить этот дар вместе с ней самой, раз им не удалось погасить его в ней и уничтожить.
Она ведь обладала силой дарить добро благодаря тому, что умела лечить наложением рук. Те, кто знал об этом, стали тайком приходить к ней. Они вставали на колени у выложенного из камней круга и молили нас о помощи.
Тогда я выстроила чуть подальше что-то вроде небольшого амбара, и там мы стали лечить тех, кого к нам приводили.
Обо всем этом рассказывалось урывками в процессе ухода за роженицей и младенцами. Анжелика слушала с той жадностью, с какой она проглотила бы кусок хлеба после изнурительного пути или выпила бы свежей воды из колодца, преодолев пустыню. Да, то было чувство насыщения, которое дарили ей эти голоса и слова, пряные на вкус, с живым соком невыдуманной истории. Две жизни и подлинные страдания, подлинные радости, подлинная борьба, подлинные трудности!
Могучее дыхание вознесло над обыденностью эти жалкие существа, обреченные, казалось, лишь носить белый или черный чепец квакерш и убого жить вдвоем, как в заточении, в домике на опушке леса. Анжелика понимала их, поддерживала их, проникаясь благодаря общению с ними новой для себя уверенностью.
Рассказы эти не только не утомляли ее, они возвращали ее к жизни. Она стала быстро поправляться, живительное общение с ними подгоняло ее, ибо она обрела в этих двух женщинах людей, говоривших с ней на одном языке.
Ослабленная и потому занятая исключительно настоящим, она чувствовала себя такой же заинтригованной перипетиями истории и охваченной нетерпением узнать ее продолжение, как в те далекие времена, когда, забыв обо всем, слушала рассказы кормилицы Фантины в старом замке Монтелу.
Любовь ко всему тому, что открывает нам мир, – одно из очарований детства. Анжелика слушала салемских «квакерш-колдуний», и это чувство, проходящее со временем, снова охватило ее, живучее, искреннее, непосредственное, жадное.
Иногда ее удивляло, что она так хорошо понимает их английский язык, довольно беглый и изобилующий трудными словами, а также незнакомыми ей местными выражениями. Язык к тому же весьма отточенный, так как обе получили хорошее разностороннее образование, поскольку в религиозных сектах, вышедших из Реформации, женскому воспитанию уделялось особое внимание: в соответствии с первоначальными установлениями женщины были вправе наравне с мужчинами и проповедовать новую веру, и принимать участие в отправлении культа.