Дорога надежды - стр. 20
Поместье Рамбуров действительно граничило с владениями Плесси. Они принадлежали к очень древнему знатному роду, примкнувшему к Реформации сразу после первых проповедей Кальвина. Они были гугенотами вот уже в трех поколениях, обнищавшими, многодетными – Натанаэль был старшим из восьми или десяти детей – и пылко религиозными, поэтому, казалось, притягивали к себе несчастья, подвергались гонениям.
В то последнее лето, которое она провела в Плесси, Флоримон с Натанаэлем часто виделись и постоянно устраивали заговоры.
– Флоримон умел прекрасно уболтать, – сказал молодой человек и засмеялся, – у него было такое воображение и сила убеждения, что я не раздумывая последовал за ним!
Анжелика вновь сидела в кресле с высокой спинкой. Ей было необходимо чуть передохнуть, чтобы привыкнуть к этой новости.
– Дорогая моя, – сказала она, обращаясь к Северине, которую взволновал вид госпожи, – сходи завари мне страстоцвета и принеси горячего настоя. Возьми вон мешочек у меня из шкатулки.
Посетитель подогнул под себя длинные ноги и уселся на квадратную подушку вроде табурета, набитую конским волосом, которые принято было иметь тут в изобилии в каждом доме. Анжелика все еще не могла прийти в себя от его вида. Настоящий призрак!.. И более того! Выживший.
Когда Флоримон нашелся, он ни разу не заговаривал с ней о Натанаэле, и иногда, вспоминая об этом, Анжелика намеревалась расспросить сына о его попутчике. А потом забывала, полагая почему-то, что юные авантюристы расстались еще до отплытия.
И вот он в Америке.
Что изменилось в нем за эти годы, не считая, конечно, того, что он вытянулся сверх всякой меры?
Наблюдая за ним, Анжелика подумала, что он все же был привлекательнее отца, бедняги Исаака Рамбура, – тот был таким же тощим и длинным, но с широкой грудью. Он умер, отчаянно дуя в рог со своего донжона, тщетно взывая о помощи себе, гугеноту, брошенному в самом сердце собственной земли на растерзание королевским драгунам, этим «обутым в сапоги миссионерам».
Она не могла позабыть жуткие звуки охотничьего рога, плывущие над лесом, в то время как первые языки пламени лизали окна подожженного замка Рамбуров.
Волнуясь, она отметила про себя, что молодой человек, кажется, ничего не знал о том, что случилось с его близкими. Он говорил о них в настоящем времени.
Анжелика чувствовала, что не сможет так сразу ни объявить ему, что он потерял всю свою семью, ни рассказать о другом убийстве, совершенном в Старом Свете, особенно после утреннего рассказа на совете пресвитерианских пасторов о том, что произошло в Свете Новом.