Дорога надежды - стр. 15
Именно поэтому Анжелика полагала, что ее утренняя дурнота необъяснима. Она поднялась и направилась к столику, на котором лежала ее дорожная шкатулка с гребнями, щетками, зеркалом, драгоценностями и другими необходимыми мелочами, коробочками с мазями и румянами. Она взяла небольшой пузырек и стакан и отправилась на лестничную площадку, где находился питьевой фонтанчик, бак с водой и чаша из бело-синего фаянса, может быть даже греческого. Она открыла оловянный кран и наполнила стакан, еще раз подумав, что эти пуритане, которые вроде бы считали, что жить надо в суровых условиях, окружали себя чудесной мебелью и изысканными вещами и это, конечно, приятно смягчало строгие нравы и речи, на которые они были мастаки. Анжелика всегда стремилась найти очарование в каждом жилище, и дом ей очень нравился: он был погружен в полумрак, кое-где блестел натертый паркет, вычищенная медь, протертые окна и керамика. Стеганое одеяло на ее кровати было покрыто кружевом.
Анжелика проглотила лекарство. Оно представляло собой настой трав, который она составила сама и которым уже не раз пользовалась. Ей уже было лучше, и болотный смрад, который смешивался с доносившимися из доков запахами кипящей смолы и жарившихся к обеду креветок, перестал ее мучить.
– Мадама! Мадама!
Кто-то звал ее с улицы.
Она улыбнулась и подошла к окну. Куасси-Ба стоял у порога, подняв к ней свое черное лицо.
– Меня хозяин послал. Он волнуется!
– Скажи ему, чтоб не беспокоился. У меня все хорошо.
Так, через Куасси-Ба, Жоффрей заботился о ней.
Куасси-Ба был для Анжелики воплощением неизменной заботы, преданным стражем, скорее другом, чем слугой, который уже столько лет был рядом с графом, ловил малейший знак, тончайшие перемены настроения Жоффрея, сопровождал его в поездках, делил с ним жизненные неурядицы, немилость, опасности и даже рабство на галерах.
Сколько раз он представал перед ней то с поручением, то с запиской, он ждал ее на пороге, чтобы проводить, или же приносил небольшой серебряный поднос, на котором дымилась чашка кофе по-турецки именно тогда, когда она все бы отдала, лишь бы выпить глоточек, потому что, и именно в этом заключался их тройственный магический союз, Куасси-Ба всегда появлялся не просто так.
И в этот раз Жоффрей обменялся лишь взглядом со своим слугой, и огромный негр тенью выскользнул из зала заседаний.
Его ставшее родным присутствие, его доброжелательность и преданность телом и душой своим господам, к которым примешивались снисходительность и безудержное восхищение всем, что она говорила или предпринимала, ободрило Анжелику, и она почти удивилась тому, что еще несколько мгновений назад чувствовала себя такой подавленной.