Дорога на Стамбул. Часть 2 - стр. 64
– Нам предписано вернуть его в сотню.
– Если он не вернулся сам, значит, ранен или убит, – терпеливо и монотонно, ровным, словно тикание часов, голосом повторял офицер. – Здесь с августа никого не осталось…, если не считать штаб.
– Вот-вот, – засуетился Трофимыч, – нам говорили он при штабе.
– При штабе нижние чины все сменились. Один Радецкий держится. Мы стараемся людей менять, отводить с позиции…
– Я помню одного казака, – сказал такой же черный и оборванный артиллерийский прапорщик. По-моему, 23 Донского полка. Маленький такой. Стрелок хороший…
– Да! – выдохнул Трофимыч, – Это он! Телятов. Рябоватый такой. Вот здесь и здесь оспина… – показал Зеленов.
Вероятно, это показалось прапорщику смешным. Осип увидел, как его, распухшие на пол лица, губы дрогнули и из трещины медленно выступила темно-красная капля крови.
"Господи, – подумал Осип, – какую я ерунду говорю." Оба офицера с обмороженными лицами были похожи друг на друга, как близнецы. Холод и ветер сделали их такими, распухшие черные лица почти не сохраняли индивидуальных черт, "Их ведь сейчас и родная мать не признает".
– Ищите по госпиталям. Вроде этот казак ранен был, не то в руку, не то в ногу…
– Боже мой! – думал Осип, когда они шли с Трофимычем обратно, и ветер с мокрым снегом наметал на их спины ледяные горбы, – Как же там люди стоят? Как такое возможно?
Он припомнил Радецкого, каким видел его в то августовское утро, когда торопились они на выручку орловцам и брянцам, отбивавшим из последних сил атаки сулейманских таборов. Вспомнил его широко открытые серые глаза и какую-то отрешенность в лице.
– Вот ведь как припало, – сказал он Трофимычу, – в августе то от жары подыхали, а теперь вот замерзаем…
– Что тогда терпели, что сейчас вытерпим, – совсем по-стариковски сказал подхорунжий.
Они едва отогрелись в какой-то полуземлянке в Габрово. С неимоверным трудом выклянчили несколько охапок сена коням, и пошли оглядывать лазареты. Осип сунулся, было, в палатку с красным крестом, и чуть не упал в обморок, кода увидел, как санитар обламывает, безучастно глядящему на свою руку, солдату, черные отмороженные пальцы, которые со стуком ледышек падают в ведро.
– Мы тут никого долго не держим, – сказала ему строгая сестра милосердия в лазарете, где безуспешно пыталась найти запись о казаке 23 Донского полка Емельяне Телятове, стараемся поскорее в тыл, в тыл. В Бухарест. В Россию.Так и вернулись они в полк ни с чем, числя, до поры, Емельяна без вести пропавшим.
– Эх, братцы мои! – говорил в сотне, хлопая белыми поросячьими ресницами, казак Колесников, – Нам то в телеграммах на утрешной поверке вычитывают «На Шипке все спокойно!», а вота теперя нагляделся я как это спокойно-то бывает. Не дай-то, Господи, страхи и ужасти!