Дорога которой не будет конца - стр. 8
Видишь, у гильотин блеют свободами идолы и кумиры, они приглашают посетить аттракцион. Все пьяны и шаткий мир подкашивает к коленопреклонению перед тем, что взойдет черным солнцем, и погаснут звезды. Мечта умирает посреди ссанины и рвоты, спаситель отечества мародёр, в его карманах золотые зубы мертвецов и пара ношеных ботинок.
Отрицание веры, веселый вертеп, марионетки пляшут живой кровью. Совсем скоро полыхнет злато купольный храм и колокола пойдут на пули в руки, которые обагрены. Лучшие из нас получат знаки пушечного мяса, в далекой стране на чужой земле будем гибнуть проклятыми иностранцами.
Сейчас же свист и ветер, кайфово, здорово, чудеса выполнимы! Мы чудный, дивный мир творим или рождаем в муках, мы боги, мы тут власть. Доносы, протоколы, показания все это будет утром сейчас же рейв, да шустрый бес дарует счастье и победу.
Власть ее лощеное лицо, предано мечу, огню. Свободная толпа святы твои погромы. Торжествует справедливость, и наполняются дырявые карманы зубами золотыми, и пары ношеных ботинок в рай нас приведут. Утром хмурым и не добрым он пришел, всему конец.
Когда закончится все, мы не обнаружим риторических вопросов. Пустые жизни в мертвых городах, кто на пропитание подаст, на чьем горбу удастся въехать в рай? Мы превратились в одночасье во вьючный скот, бесправный и забитый. Свобода абсолютная скользи по плоскостям, орбитам, краю, рельсам. Слова рождают эйфорию. Осталось оступиться и исчезнуть в бездонной пропасти, оставив напоследок жалкий пук и писк.
Ответьте господин прохожий, ведь вы же были рядом и выражали свое согласие, теперь несчастны и хлеба в ваших руках нет. Изменилось и осунулось лицо ваше, сомненья вас едят. Зима черных кладбищенских аллей, кругом холодный камень надгробий и потомство ваше гиенам подобно стаями рыщет. Лучшая жизнь или когда закончится все.
Перепись исторических персон, настойка полыни и умирает в горечи бог, разлагается человек, время юности пройдено. Зарыты и забыты те безымянные, что рвались в бой, пули злые, остановили этот день кровавый. Спит степь или мертва, гарь, ржавое железо и такая тишина стоит, что слышно время.
Дядя плачет, его бес запутал, дядю водка не берет, а в глазах его потерянность и ужас. Сучья доля, сучий бес, санитарка сука спирта не дает, и штаны пропитаны мочой, страшно жить на переднем крае. Вши и пули, где тут рай? Вы же до хрипоты кричали, что бог продажен, долой кресты, заявляя что, долготерпение порождает бунт, а не обратное действие. Но бунт, где бы он ни был, слеп, кровав и жесток. Дядя плачет, потому что жить он хочет и боится умереть.