Дон Кихот Ламанчский. Том I. Перевод Алексея Козлова - стр. 38
– Оу! Сколь милосерден наш Господь! – воскликнул священник, возвысив голос почти до крика, – А вот и достойная мишень для нашего внимания и сосредоточенности! Подай-ка мне, приятель, вот это, как я разумею, истинное вместилище мирской радости и сокровищницу мирских утех. Итак, вот пред нами дон Кьюрилейзон де Монтальбан, храбрейший рыцарь, и его брат Томас де Монтальбан, и рыцарь Фонсека, тут же изображена непередаваемая и несравненная битва Тиранта с огромным догом, на фоне острот Девы Удовлетворяшки, которые перемежаются с любовью и дерзкими выпадами вдовы Подъелдыки, пока наконец не заявляется госпожа Императрица, прозябающая в любви с Ипполитом, её верным конюшим. Согласитесь, милорд, что по своему стилю и достоинствам – это лучшая книга в мире: здесь рыцари рождаются едят, спят и умирают на своих кроватях и пишут завещания перед смертью, и всё это на наших глазах! Ничего такого в других книгах этого жанра нет и в помине. И между тем, и утверждаю это, тот, кто это насочинял на потребу публики, при всех красотах стиля, нагородил в своём сочинении столько глупостей, что остаток жизни должен бы закончить на галерах. Отнесите его домой, прочитайте его и удостоверьтесь в моей правоте, вы увидите, что всё, что я вам сказал – это истинная правда!
– Идёт! Я так и сделаю! – ответил цирюльник, – но что мы будем делать с оставшимися мелкими книгами?
– Эти, – сказал священник, – должно быть, не из кавалерии происходят, это не рыцарские романы, это чистая поэзия.
Он раскрыл на середине толстенький том, и вдруг увидел, что это Диана Хорхе Де Монтемайор, и сказал, полагая, что все остальные в таком же духе:
– Они не заслуживают того, чтобы их сожгли, как и другие, такие же, потому что они не причинили и не причиняют никому вреда, который причинили рыцарские романы, это развлекательные, хорошие книги, и они не несут никому никакого вреда.
– Господи! – сказала племянница, – Умоляю вас! Давайте их спалим поскорее вместе с остальными книжонками! Прошу вас, повелите их сжечь, как и те, потому что не так уж невероятно, что, исцелив моего бедного дядю от рыцарской болезни, он, читая эти и увлёкшись стишками, не пожелает стать пастырем или пастушком и не пойдёт бродить и шастать по лесам, лугам и полянам, что было бы ещё хуже, чем читать рыцарские романы, захочет на худой конец стать поэтом, что, как говорится, неизлечимая и прилипчивая болезнь со смертельным исходом.
– Верно говорит эта девица, – сказал священник, – и будет логично изъять у нашего друга все поводы для сумасшествия и других подвохов и каверз. Итак, как мы начинаем с Дианы Монтемайор, мне кажется, что она не горит, и сжигать её не надо, рановато, а надо отнятьу неё все, что касается мудрой Фелиции и этой мутной заколдованной воды, от которой у меня изжога, и почти все старые, длинные, занудные стихи, и оставить ей в добрый час её прозу и честь быть первой среди подобных книг.