Домой - стр. 158

– Вы неправы. Так нельзя, Яков Моисеевич. Он хороший мальчик. Да, виноват, но он же совсем ребенок, разве можно так с ребенком? Будьте с ним поласковей. Он так ждал вас, так переживал, что не смог тогда вас защитить.

Альберг вздохнул:

– Да, бедный мальчишка… Мне надо его забрать у вас.

– Если вы позволите, я пойду сначала один и постараюсь убедить его прийти домой. Он очень боится. Может быть, пусть он какое-то время побудет у меня? Хотя бы переночует?

– Понимаю. Хорошо, Арсений Васильевич. Мы будем ждать его. Спасибо вам!

– Пожалуйста, будьте с ним помягче.

– Постараюсь… Погодите, сейчас скажу жене – она соберет хлеб… что там еще есть?

– Не надо, что вы!

– Но вы не должны его кормить.

Арсений Васильевич решительно покачал головой:

– Не надо. Не столько он ест…

– Мне неловко.

– Пожалуйста, не переживайте об этом.

Арсений Васильевич вышел. Уже открывая входную дверь, он услышал голос Володиной матери:

– Яков, забрал бы его сразу! Зачем ты столько потакаешь?

Да уж, вздохнул Смирнов. Эта проклятая революция меняет людей – вот что самое страшное в ней. Не голод и не выстрелы – а вот такие перемены…

Володя сидел у стола. Услышав шаги, он вскочил.

– Сядь, что ты…

Они сели напротив друг друга.

– Володя, папа жалеет, что так вышло. Они все ждут тебя домой. Но ты можешь остаться у меня еще – папа разрешил.

– Сколько я могу у вас остаться?

– Не знаю. А сколько ты хочешь?

– Мне надо придумать, куда мне потом.

– Когда – потом?

– Когда уйду от вас.

Арсений Васильевич внимательно посмотрел на Володю:

– Это что за разговоры?

– Я не пойду домой.

– А куда ты пойдешь?

– Я пока не знаю. На вокзал. На рынок. Спрошу у ребят – как они…

Арсений Васильевич растерялся:

– Что ты сейчас говоришь? Сам ведь понимаешь, что я тебя никуда не отпущу с такими разговорами….

– Почему?

– Потому что не хочу, чтобы ты пропал на улице.

– У вас есть Нина.

– Есть. А при чем тут это?

– Вот о ней и заботьтесь! Какая вам разница – пропаду я, не пропаду?

Арсений Васильевич пожал плечами:

– Ну, разница есть – ты мне не чужой. Так бывает – не родной, а все равно нужный и важный. Я о тебе беспокоюсь и переживаю.

– Не надо за меня переживать. Отпустите меня, я прямо сейчас уйду!

Арсений Васильевич встал, подошел к Володе, обнял:

– Все, все… Поговорил – и хватит.

Володя попытался освободиться, но Арсений Васильевич не отпускал, шептал какие-то ласковые слова, гладил по голове, уговаривал. Наконец мальчик расслабился, обхватил Арсения Васильевича, прижался и замер.

– Твой папа неправ, – говорил Арсений Васильевич, гладя Володю по голове, – и он очень жалеет, переживает. Но постарайся понять – он был в тюрьме, что там было? Я думать боюсь. Вот и нервный, раздраженный, не сдержался… И ты неправ, сынок, сам подумай: стояли, на землю плевали, пошлости дамам вслед кричали… А если маме твоей кто вслед что крикнул? И семечками под ноги плюнул?