Домой - стр. 144
Нина не знала, что сказать. Впервые Володя заговорил с ней о таком личном. Она знала, что их отношения с отцом далеки от идеальных, знала, что Володя отца немного боится, но знала и то, как он восхищается им и гордится – таким умным, элегантным, образованным.
Володя повернулся к ней:
– У тебя ведь с папой – не было такого?
Нина пожала плечами:
– Не было, конечно. Нет, и я могла дел натворить – как-то коробку конфет большую распотрошила и половину съела, а коробку надо было уже по адресу отсылать. Папа недоволен был, конечно. Сказал, что мне уже пора соображать, что теперь ему надо как-то оправдываться перед заказчиком… неловко вышло. А еще я как-то раз с подругами гулять ушла и заблудилась, домой нас городовой привел. Папа тогда сказал, что я могу гулять теперь только от Горушки и до дачи со львами, раз дорогу не могу запомнить и время на часах узнавать не могу.
– Я тебе всегда завидовал… – вдруг вырвалось у Володи.
– Завидовал?
– Ну да… ты отца вообще не боишься, все ему рассказать можешь. Мне тоже так хотелось всегда. А теперь – может, уже вообще никак не будет…
Нина крепко взяла его за руку:
– Пойдем-ка к нам. Ты замерз, я тебе чаю дам. Папа придет, может, еды принесет какой-нибудь.
Володя послушно пошел за ней. Дома они сели пить чай, Нина рассказывала что-то про Галич, Володя – про книгу, которую читал.
Вечером Нина рассказала об их разговоре Арсению Васильевичу. Тот вздохнул:
– Ну ничего, Нина. Главное, чтобы Яков Моисеевич был жив, а там уж разберутся. Строгий он, конечно, но, может, с мальчиком так и надо? Я… я не знаю. Ты же знаешь, что братик твой… А Володе скажи – пусть не переживает, какие мысли есть, такие и есть. Вы ведь дети еще в конце концов.
– Он вернется?
– Надеюсь, маленькая моя.
– Папа, тебя не арестуют?
– Не хотелось бы. Ниночка, если что – ты все знаешь, сразу к тете Лиде.
Нина кивнула. Они давно все обговорили – еще когда все только началось. Отец успокаивал ее как мог:
– Я, скорее всего, никому не нужен, лояльный, вон на службу сразу устроился… да и по мандату в каждом кармане. Так что ничего, наверное.
Но Нина все равно нервничала. Отец приходил теперь поздно, и она почти целый день сидела у дверей, ожидая стука в дверь. Отец поспешно входил, обнимал ее, внимательно смотрел в глаза:
– Девочка моя, как ты?
Нина зябко дергала плечами:
– Да ничего…
– Холодно? Сейчас печку растопим.
– Давай…
– Что-то Володя давно не заглядывал, – заметил как-то Арсений Васильевич, растапливая печку, – ты бы зашла к нему?
– Потом, – рассеянно сказала Нина, – потом зайду.
Арсений Васильевич повернулся к ней.