Домик на дереве - стр. 16
– Чего? – Конечно, Степан удивился. – Влюбился?
– Ага.
– Че это ты вдруг?
– Весна голову вскружила.
– Н-да, дела. – Он задумался, прежде чем спросить. – И в кого это интересно?
– В Настю, из «Б» класса.
– Емельянову что ли?
– В нее самую, – сказал я и широко улыбнулся, как чеширский кот из причудливой страны Кэрролла.
– Она же уродина!
– Ничего она не уродина! – возразил я. Честно говоря, я разозлился на Степана за то, что он так плохо отозвался о моей возлюбленной. Я еще толком не общался с ней, но уже готов был ее защищать.
– Ладно, не кипятись, не уродина она. Не уродина. – Степан по-дружески хлопнул меня по плечу. – И что ты будешь с ней делать?
– С Настей?
– Не с Настей, идиот! С влюбленностью!
– Не знаю, я первый раз влюбился.
– Хреново, – глубокомысленно заметил Степан и смолк.
– А ты знаешь, что с ней делать?
– Я? Да откуда? Я еще ни разу не влюблялся в девчонок – и не дай Бог! Все они пришибленные на всю голову и только могут верещать и рыдать. Нет уж, извольте!
– Я тоже так думал, пока не встретил ее… и не влюбился.
– Что ты нашел в ней такого?
– Не знаю… что-то….
– Что-то?
– Я не могу объяснить. Это надо самому испытать, чтобы понять.
– Что-то. Что-то. – Степан засмеялся. – Ну ты и сказал. Что-то он там в ней нашел. Что-то. Ха!
– Тебе смешно, а я думаю сейчас только о ней.
– Сочувствую, дружище.
***
Знаете, что бывает с такими, как я, обалдуями, сгорающими от любви до того, как заговорят со своими воздыхательницами, богинями, ангелами? Обычно их ждет разочарование, причем разочарование такое ошеломительное, что в этот же миг их неземная и вечная любовь лопается, как большой мыльный пузырь. А все потому, что когда влюбляешься в незнакомку, с которой даже не разговаривал, ты начинаешь фантазировать, представлять, что она такая и такая, просто неземная, а потом – бац! словно обухом по голове! – ты удостаиваешься чести поговорить с ней и понимаешь, что она далеко не такая и вовсе неземная. Я не зря написал, что обычно происходит то-то и то-то, но, как в любом правиле, есть свои исключения…
Разговор состоялся на пятый день побелки трудового класса, когда нашего бригадира, Светку, вызвала к себе завуч по какому-то срочному и неотложному делу; она дала нам задание (ЦУ!) и сказала, что когда придет с совещания, все должно быть готово. Помню, чтобы разозлить Светку я принял постройку смирно, отдал честь и крикнул: «Сделаем, сэр!». Кстати, у меня это получилось, дабы она пригрозилась мне кулаком и ворчливо вышла из класса. Но это что, так мелочи; разозлить Светку проще простого, а вот рассмешить Настю потяжелее будет. Я вообще удивился, когда она хихикнула от моего кривляния и рискнул посмотреть на нее – и снова растворился в ней, в ее больших глазах, в зеленых как россыпь изумрудов, переливающихся всеми оттенками зеленого в свете дневного солнца. Она улыбнулась мне и продолжила покраску стен. Я, наверное, так и стоял бы, озаренный ее красотой, ее милой улыбкой, если бы не заиграл Гимн страны из радиоприемников, которые были установлены в каждом классе, чтобы каждый день, ровно в восемь утра, освещать нас об успехах нацисткой армии, стоически защищающей нашу страну от агрессоров.