Дом у воды - стр. 41
– Сенечка, сыночек…
– Это жена моя, баба Клава, – привычно представил Гаранин.
– У тебя этих жен, – отмахнулась бабулька, искоса глянув на Свету. Та равнодушно отвернулась к лошади, сделав вид, что не заметила холодного приема и грубой реплики.
«Мне не привыкать, – хмыкнула она про себя, почувствовав накатившую обиду. – Странно, что, не зная меня, бабка постаралась обидеть». Настроение сразу испортилось, но Света ласково улыбнулась лошади и, гладя по носу гнедую красавицу с черными хвостом и гривой, через минуту забыла о существовании глупой бабки.
– Нам бы молочка и сметаны, – смущенно кашлянув, попросил Гаранин. – И для Олеськи налей отдельно. Такая бледная что-то!
– Вот женился бы на Марине… – начала старуха и осеклась на полуслове. Видимо, Арсений Юрьевич одарил бабку добрым взглядом. Он еще помялся у калитки, а потом закричал что есть мочи выглянувшему со двора соседу:
– Павка, мы едем с горы кататься! Бери детей! Поехали с нами!
Лошадь, стоявшая рядом со Светой, занервничала. Пришлось одной рукой провести по белой звезде на лбу, а другой ухватить за упряжь.
– Тихо, тихо, моя хорошая, – прошептала Света, водя ладонью по коричневой морде.
– А она мне нравится, – вынесла вердикт старуха и скрылась в доме. Гаранин в недоумении уставился ей вслед.
– Тебя забыли спросить, – огрызнулся он.
– Да она имела в виду лошадь, – хмыкнула Света и добавила тихонько – Представляю, скольких баб ты сюда за молочком приводил.
– Никого я не приводил, – рассердился Гаранин. – Это Олеськина прабабка. – И словно желая одержать над Светой реванш, бросил раздраженно: – А я смотрю, ты и коня на скаку, и в горящую избу…
– Пою, вышиваю и вкусно готовлю, – продолжила она список, нимало не смутившись.
– Про последнее мне ничего не известно, – хохотнул Арсений. – Но ловлю на слове!
– Обойдешься, – мотнула головой Света. – У нас другой уговор.
– Если б я знал, – искренне пожалел он. – Может, уступишь, а?
– Тут нет таких продуктов, – пробурчала она, с трудом отходя от Звезды.
– А чем продукты в Кемерово отличаются от здешних? – искренне изумился Гаранин.
Свете очень хотелось разузнать у этого странного человека, каким боком в разговор вклинилось Кемерово, но тут на крыльцо вышла баба Клава с двумя невысокими бидончиками молока. И разговор перескочил на сметану, которой мало, и творог, сделанный только для Олеськи. Арсений аккуратно поставил продукты в багажник и протянул бабке пятьсот рублей.
– За все сразу и сдачи не надо, – предупредил он, а старуха хмыкнула только: «Нашелся богатей!», но лишнее не вернула, торопливо засовывая пятихатку в карман жилетки.