Дом на птичьем острове. Книга первая. Рожденная быть второй - стр. 8
«Почему я и правда не родилась парнем?» – все чаще думала Васька, полоща белье в ледяной воде, чтобы пахло свежестью.
Белье было необходимо вначале выстирать в стиральной машинке, которая около часа гоняла его по кругу, перемешивая с тягучей бледно-желтой субстанцией, добавленной туда мамой. Далее белье полоскалось три раза. Сначала – в горячей воде, для этого разжигали огромный металлический титан, который располагался на летней кухне – небольшом старом сарае, где во время строительства их большого дома жили отец с матерью. На кухню приносили охапками дрова, наполняли бак титана водой из уличного водопровода – редкая роскошь в те времена, разводили огонь и ждали, пока вода закипит. В это же время топили плиту и там же готовили на всех воскресный обед.
После купания белья в горячей воде, обжигающей руки до красноты ошалевших раков, его перемещали в теплую, а далее – в ледяную воду, от которой раскрасневшиеся руки сводило, пальцы скрючивались и потом несколько часов ныли, напоминая о постирочной субботе. Пока занимались бельем, Василиса успевала помогать маме – взбивала вручную масло или раскатывала тесто на пироги, присматривая одним глазом за сестрой и мечтая освободиться, чтобы все-таки сделать уроки. По мнению отца, уроки для дочери были чем-то не столь важным, как все остальные домашние дела, и их нужно было успевать сделать в школе на продленке, а не нести домой.
– Тебе на что образование-то? Время только терять понапрасну. В школе же учишься – и хорошо, – говорила бабушка каждый раз, когда Васька жаловалась, как ей трудно учиться, как не хватает времени на домашние задания и как хочется погулять с другими девочками. Бабушка заходила к ним все реже. Она себя плохо чувствовала, уставала, часто лежала и читала свои молитвы. Вот уж и Васька стала навещать бабулю, помогать ей с домашними делами, стирать, гладить, а то и готовить.
– Как на что? – удивлялась Василиса в ответ, вскидывая огромные глазищи на свою маленькую сухонькую бабулю, в которой, несмотря на возраст и одиночество, поселившееся в глазах после смерти деда, чувствовалась женская сила и жизненная мудрость.
– Ну да, на что? Ты девка смотри какая складная. Всё при тебе! Ростом вышла, здоровая, статная, сейчас еще худющая, но ничего, пару лет – и округлишься.
Васька опускала глаза на свою росшую как на дрожжах грудь, невольно проводя рукой по волосам, которые она по-прежнему заплетала в длинную, так ей надоевшую косу.
– Судьба тебе замуж выйти и детей рожать, для этого ты уже достаточно выучилась. Женой хорошей будешь, преданной, послушной, домовитой – у нас в роду других и не может быть. Справят тебе отец с матерью жениха хорошего, думаю, что уже приглядывают. Ну, иди ко мне, что ты зарделась-то? – Бабушка привстала с кресла, отложила вышивку – несмотря на возраст, у Серафимы Игнатьевны было хорошее зрение, она никогда не носила очки, – подошла к внучке, заглянула в глаза, увидела в них подступающие слезы и обняла за пояс – Васька уже давно обогнала бабулю, была выше почти на голову.