Дом на краю света - стр. 53
– А они не слишком молодежные? Может быть, человек в моем возрасте уже как-то нелепо в них выглядит?
– Нет. Такие все носят. Хорошие очки.
– Ты действительно так думаешь?
– Угу.
– Ну что ж, это приятно. Мне важно было услышать мнение молодого человека.
– Нет, серьезно. Они здорово смотрятся.
– Хорошо.
Наши вилки стучат о тарелки. Я слышу, как булькает у отца в горле.
Уже несколько недель он красит волосы. Прядь за прядью, раз в три-четыре дня. Таким образом он надеется представить эту перемену как естественную, будто время обратилось вспять против его воли.
Таков избранный им способ старения: теперь он носит рубашки с широкими отложными воротничками, кожаные жилетки, то отпускает, то сбривает усы, бороду, бакенбарды. Я видел его фотографии, когда он только начинал ухаживать за матерью: футболка, мощные руки, – немного нескладный, крепко пьющий музыкант, упершийся в потолок своих возможностей в искусстве и полюбивший фермерскую дочь, специалистку по посевам и жатвам.
Вдруг я вспоминаю. Сегодня – годовщина. Сегодня ровно два года.
Отец наливает себе еще.
– Позволь, – говорит он, – задать тебе еще один вопрос.
– Угу.
– Как ты смотришь на то, чтобы купить новую машину?
– Не знаю, – говорю я. – По-моему, наша тоже еще вполне нормальная.
Он опускает бокал на стол с такой силой, что чуть не выплескивает виски вместе с кубиком льда.
– Ты прав, – говорит он. – Ты абсолютно прав. Зачем вообще что бы то ни было менять?! Абсолютно с тобой согласен!
Я слышу, как тикают настенные часы.
– Нет, ну, новая машина, – говорю я, – это, конечно, здорово.
– Я просто подумал, – говорит он, – почему бы не завести что-нибудь чуть более модное. Какую-нибудь иностранную модель. Может быть, кабриолет.
– Угу. Отлично.
– Чтобы побольше воздуха.
– Ясно.
Мы продолжаем жевать. Выражение его лица отрешенно-оптимистическое. С каждым днем у него все меньше седых волос. Его зрачки плавают за светлыми линзами новых очков.
Мать уходила постепенно, шаг за шагом. Сперва она переселилась в гостевую комнату, лишь изредка появляясь оттуда в своем бледно-голубом халате. Все время молчала. Однажды, проходя мимо меня в ванную, она погладила меня по голове и, не говоря ни слова, взглянула так, словно я уплывал в поезде в заоблачный альпийский мир, а она оставалась стоять на раскаленном перроне в долине.
Когда мы с отцом нашли ее тело, он позвонил, куда положено звонить в таких случаях, и мы уселись ждать в пустой гостиной. Она лежала одна; нам казалось, что так правильно. Мы сидели молча и ждали приезда полиции и “скорой помощи”.