Дом на краю света - стр. 45
– Хорошо пообщались? – спросила я.
– Отлично.
– Бобби непросто живется, да?
– Он справляется.
– А ты знал, что его мать умерла?
– Ага.
– А что с ней случилось?
– Точно не знаю. Вроде бы от передозировки снотворного. Ей врач прописал. Она несколько лет принимала эти таблетки, а потом стала жаловаться, что они больше не действуют. Так что, может быть, это просто несчастный случай.
– И брат у Бобби тоже умер, да?
Джонатан кивнул:
– Ну это уж точно был несчастный случай. Не убийство. После этого мать и начала пить снотворное.
Он сообщал мне эти факты почти с гордостью, как будто они были доказательством неких жизненных достижений Бобби.
– О господи! Случаются же несчастья у людей!
В комнате становилось ужасно холодно. Я подошла и закрыла окно. Еще чуть-чуть – и изо рта пар пойдет.
– А с нами никогда ничего не происходит, – сказал Джонатан. – Ничего плохого.
– Нам везет.
Отвернувшись от окна, я вдруг увидела на стуле кожаную куртку Бобби. Ее единственный, как у циклопа, ирисовый глаз размером с хоккейную шайбу глядел на меня с вытертой кожи.
– Бобби забыл свою куртку.
– Он оставил ее мне поносить, – отозвался Джонатан. – Это была куртка его брата. А я сегодня в школе отдал ему свою.
– Как? Свою новую ветровку? Ты обменял ее на это?
– Ага. Бобби часто вспоминает брата. Похоже, он действительно был стоящим парнем. После его смерти вся их семья, можно сказать, развалилась.
– Ты знаешь, сколько стоит твоя ветровка? – спросила я.
Он посмотрел на меня по-новому – жестко, нижняя челюсть агрессивно выставлена вперед.
Я решила не наседать и дать ему время переварить мои слова.
– Что ты думаешь насчет тушеной телятины к завтрашнему обеду? – спросила я. – Хочу попробовать один рецепт: телятина с грибами и репчатым луком.
– Мне все равно, – ответил он, пожимая плечами.
Я поежилась, обхватив себя руками. Все-таки тут было жутко холодно.
– Давай быстренько сыграем в карты, – предложила я. – Мне нужно смыть позор. Я так ужасно проигралась последние два раза – не могу людям в глаза смотреть от стыда.
– Нет, я устал.
– Ну один разок.
– Нет, мам.
– Ну что ж.
Я еще немного помедлила, хотя явно пора было оставить его в покое. Свет от лампы, купленной мной десять лет назад, падал на его светлые волосы и четко очерченное, скульптурное лицо. Он унаследовал мои черты, но как бы в улучшенном варианте. Их излишняя резкость (чтобы убедиться в этом, достаточно было взглянуть в зеркало) в его внешности была смягчена.
– Спокойной ночи, – сказал он.
– Спокойной ночи, родной.
Я никак не могла уйти, хотя понимала, что мое присутствие сейчас его только раздражает. Будь я посмелее, я бы сказала ему: “Не надо. Пожалуйста, не начинай меня ненавидеть. Твоя жизнь никуда от тебя не денется. Для этого не обязательно выталкивать из нее меня”.