Дом, где живет чудовище - стр. 43
Пусть и танец, но его губы недопустимо близко к моему лицу и сил противиться нет.
– Эли-и-ира, – окончание имени раскатывается внутри него и от рокочущего в груди рыка, похожего на звуки приближающейся грозы, подламываются колени, но его рука на спине держит крепко, прижимает к большому твердому телу, горячему. – Эли-и-ра, я могу вас так называть?
Меня бросило в жар. Он смотрел в упор. Музыка умолкла, а мы замерли посреди зала, прижавшись друг к другу… Мать меня убьет… Нет, хуже, станет отчитывать и всучит зубрить талмуд по этикету.
А он – смотрит. Темные омуты, полные огня. Опасный, прекрасный, притягательный лорд-дракон. Я попалась. Меня выбрали.
Он оставил меня там, где взял перед танцем, рядом с надутой подругой, а к нам уже спешила моя мать, угрожающе похлопывая веером по ладони. Да, я испортила ей коварный план представить меня нескольким другим претендентам. Моя бальная книжка была расписана задолго до прибытия на сам бал, а так ошеломивший меня танец принадлежал совсем другому мужчине.
– Это сын императорского казначея Ансельма Биста, – заговорщически подмигивая мне и склонившись к уху мамы, зловещим шепотом произнес отец, появившийся, как добрая фея, в самый последний момент.
– О! – сказала мама, хотя собиралась устроить мне головомойку, не дожидаясь возвращения домой, а потом отобрала дурацкую бальную книжку и заявила, что я сегодня больше не танцую, потому что сделала все, для чего мы вообще сюда выбрались.
На следующий день дракон явился в наш дом и попросил у родителей моей руки. Сердце он взял сам, еще во время танца. И пока мама заламывала руки и кропила платочек умильной слезой, а отец черкал на брачном договоре свою подпись, темные омуты обещали мне… тогда казалось, что счастье.
Всего неделя от помолвки до венчания – на грани приличий. Я окончательно потеряла голову. Прогулки, подарки, поцелуи, доводящие почти до беспамятства и обещания еще большего блаженства.
– Моя сладкая, нежная Эли, хрупкий цветочек, – говорил мой прекрасный жених, и я плавилась, таяла внезапным майским снегом.
Храм и обряд я помнила плохо, только свой голос, почти не слышный за грохотом сердца, сказавший “да”, пальцы Ингваза, надевшего большеватое кольцо мне на руку и его же слова:
– Моя, моя маленькая куколка. Ты удивишься, как изменится твоя жизнь.
Торжественного приема в честь венчания не было, лорд Бист не пожелал видеть никого кроме меня, и поздравившие нас в храме родители уехали, уверенные, что мы явимся к ним завтра на ужин.
Он взял меня прямо в карете, без поцелуев и ласк. И пока я, ошеломленная больше произошедшей переменой, чем болью первой близости, пыталась понять, что случилось, Ингваз снова прижал меня к лавке, рванул платье с плеча и пометил, как метят драконы своих жен. Знак подчинения и принадлежности – брачная метка – обожгла не только тело. Душу. Он прикусил воспаленную от ожога кожу, стер слезы с моего лица, шептал о прощении, принялся целовать, умело разжигая во мне чувственные желания, и к моменту, когда карета остановилась у его особняка, я уже забыла и боль, и обиду. И сама внушила себе, что страшный незнакомец, глянувший из глаз моего обожаемого, прекрасного мужа, мне только показался. Ровно до следующего раза.