Долгое прощание - стр. 32
– Я не разрешал вам садиться! – взревел Гренц.
Я вытащил из кармана мятую сигарету и сунул в рот.
– Здесь не курят! – гаркнул он.
– В камере курить не запрещено. Значит, и здесь можно.
– В своем кабинете правила устанавливаю я! – взвизгнул Гренц.
Над столом поплыл сильный запах перегара.
– Еще глоток, начальник, и полегчает. Боюсь, мы помешали вам прикончить бутылку.
Гренц рухнул на стул. Лицо побагровело от злости.
Я чиркнул спичкой.
Опомнившись – спустя минуту, не раньше, – Гренц прошипел:
– Сильно умный, да? Видал я таких. Поначалу все хорохорятся, только выползают из моего кабинета на карачках.
– Зачем вы меня вызвали, мистер Гренц? А что до выпивки, не стесняйтесь. Я и сам не прочь пропустить глоточек, особенно когда устал или нервы на взводе.
– Кажется, вас не слишком волнует та куча дерьма, куда вы вляпались.
– Никуда я не вляпался.
– Это мы посмотрим. А пока выслушаем ваши показания. – Гренц ткнул пальцем в магнитофон на подставке у стола. – Сегодня запишем, а завтра распечатаем. Если заместителя прокурора устроит ваша версия, вас выпустят под подписку. Так что валяйте, я слушаю.
Гренц нажал на кнопку. Его холодный голос звенел злобой, рука непроизвольно тянулась к ящику стола, нос был в сизых прожилках, а белки глаз нехорошего цвета.
– Ох, как же мне все надоело, – вздохнул я.
– Что надоело? – рявкнул Гренц.
– Коротышки в крошечных кабинетах, любители изрекать прописные истины, которым грош цена. Я пятьдесят шесть часов проторчал в камере, где никто меня не доставал. Им там это ни к чему. До поры до времени, если что – церемониться не станут. За что я угодил за решетку? Меня подозревают. Что это за судебная система, которая позволяет бросить человека в камеру для уголовников только потому, что копу не удалось получить ответы на свои вопросы? Какие у него улики? Телефонный номер на отрывном календаре? Что он хотел доказать, посадив меня за решетку? Только то, что это было в его власти. И вы туда же – пыжитесь в своем кабинетике размером с ящик для сигар. Прислали ко мне среди ночи этого перепуганного неженку. Думали, пятьдесят шесть часов в камере превратят мои мозги в жидкую овсянку? Ждали, что я буду скулить у вас на коленях, умоляя погладить меня по головке, потому что мне одиноко в большой страшной тюрьме? Бросьте, Гренц. Пропустите глоток, если неймется, и будьте человеком. Делайте свое дело, только засуньте подальше свой кастет. Если вы чего-то стоите, справитесь и без него, если нет, то расколоть меня кастет не поможет.
Гренц выслушал меня и кисло ухмыльнулся: