Долгое дело - стр. 70

Врач, высокая и решительная женщина, остановила его у палаты:

– Только недолго.

– Может быть, нельзя допрашивать?

– Нет, ей стало лучше, но все-таки…

– Напишите, пожалуйста, справочку, что допрос разрешен.

Рябинин не страховался – этого требовал закон. Она кивнула и размашисто зашагала по коридору. Врач и должен быть решительным, даже властным, чтобы его боялись недуги. Возможно, таким должен быть и следователь, чтобы его боялись преступники.

Он вошел в палату…

Две кровати аккуратно застелены. На третьей лежала женщина. Над ней склонилась худощавая светлая девушка, наверное, дочь. Он застегнул халат и неопределенно кашлянул.

– Вы следователь? – спросила девушка.

– Да.

– Мне уйти?

Видимо, он думал дольше, чем нужно для ответа, поэтому девушка что-то шепнула больной и вышла в коридор.

Рябинин медленно опустился на стул и уложил портфель на колени плашмя, боясь лишний раз сотрясти воздух. Но замки все-таки щелкнули. Он разгладил чистый бланк протокола и спросил:

– Вера Михайловна Пленникова?

Она кивнула. Вернее, на секунду закрыла глаза и чуть дрогнула головой.

– Ну, как ваше здоровье? – бодренько спросил он.

– Терпимо…

Голос слабый, затухающий, словно сил ей хватало только на первые буквы.

Как ваше здоровье… Но ведь человек – это и есть здоровье, здоровое тело. Кого же он сейчас спросил о здоровье? Ее сознание о ее теле? Получается, что сознание живет своей отдельной, высшей жизнью и присматривает за своим телом. Тогда наше тело – еще не человек? А что же человек – сознание?

– Врач считает, что вы начали поправляться, – сказал Рябинин, стараясь быть уверенным, как врач, который ему этого не говорил.

Больная пробовала улыбнуться. Рябинин вдруг поймал себя на гримасе, которую он бессознательно строил губами и щеками, пытаясь помочь ей в этой нелегкой улыбке.

– О смерти уже думаю…

У него чуть было не сорвались наезженные слова: «Да у вас прекрасный вид, да вы еще нас переживете…» Этой банальщине не верят, а правду говорить нельзя. И он, стараясь показать одинаковость людишек перед судьбой, сказал то, что не было банальностью и было неправдой:

– О смерти все думают.

– Да нет…

– О смерти не думают лишь дураки да карьеристы.

Эту мысль, рожденную случаем, он сегодня запишет в дневник: о смерти не думают лишь дураки да карьеристы.

– Светку жаль…

– Да что за разговоры о смерти? Вы еще нас переживете!

Вырвались-таки эти слова. Но они, эти банальные слова, вроде бы легли на душу женщины – она опять попыталась улыбнуться, и теперь слабенькая улыбка получилась.

И промелькнуло, исчезая…

…Смерти боится не душа, а тело. Биология цепляется за жизнь. Разум же понимает, что смерть неминуема…