Долгое дело - стр. 46
Рябинин не ответил, потому что промелькнуло, исчезая…
…Не пирожки. В кармане плаща лежали не пирожки, а булочки с изюмом. Петельников тогда спросил: не с мясом ли? С изюмом. Женщину нашпиговать чужим изюмом. Да сколько женщин, столько и изюминок. Любовь – не поиск ли этой изюминки? Нет. Это поиск своей единственной изюминки в своей единственной женщине…
Он так и не ответил, как всегда запоздало удивившись этому исчезнувшему мигу, после которого ничего не осталось – будто самолет пролетел. Рябинин пошевелил бумаги, потому что его вопросы кончились. Вот только каракулевая шуба…
– Пальто у женщины покупали? – как бы между прочим спросил он, сообщив интонацией, что это пальто к допросу не очень и относится.
– Я смотрела шубу, а не пальто.
Не скрыла, а могла бы: опознания не было.
– Купили?
– Не подошла. Откуда вы знаете про шубу?
Рябинин повертел заявление хозяйки этой шубы, усмехнулся и положил его в папку, – женщина запуталась в каракуле.
– Работа у нас такая, – банально ответил он и посмотрел на Калязину…
Рябинину показалось, что по ее лицу скользнула короткая тень, словно за окном пролетела птица; но никакой тени не было – он знал, что ее не было, как не было и птицы за окном. Он хотел оживиться, хотел ринуться за этой незримой тенью и найти то, что все-таки бросило ее на лицо Калязиной… Но сознание, здравое сознание не признало незримой тени от несуществующей птицы, – хозяйка шубы ясно написала, что произошла ошибка. Да вроде бы и другие эпизоды не имели состава преступления.
– В моих действиях нет состава преступления, потому что я не допускала обмана, – подтвердила она его мысль.
– Посетили адвоката?
– В порядке необходимой обороны.
Нет, не посетила, – видимо, она знала Уголовный кодекс не хуже адвоката.
– Сергей Георгиевич, а почему следователи ищут только плохое и не замечают хорошее?
– Что я не заметил хорошего?
– Вы собрали лишь те случаи, где за услуги я брала деньги. А где не брала?
– Такие эпизоды мне неизвестны.
– А я вам сообщу. Гражданке Сидоркиной я достала гарнитур, добавив двести сорок рублей своих собственных.
– Почему добавили?
– Пожалела ее.
– Хорошо, вызову Сидоркину.
– Я всегда стараюсь помогать людям.
– За деньги?
– Сергей Георгиевич, – с особой теплотой заговорила она. – Я брала деньги с частных лиц, и брала их за советы. Вы же берете деньги с государства, и берете их за бесполезные допросы.
Рябинина удивило не хамство – удивил точный расчет: она сказала эти слова лишь после его, казалось бы, тайного решения о ненаказуемости ее пророчеств. И только теперь он почувствовал, что перед ним сидит все-таки преступница.