Долгий путь в никуда - стр. 36

Как было условлено, около полудня, я улизнул домой, сказав всем, что мне маме надо по дому помогать. Сам же, зайдя за угол дома, прокрался (тихонечко, чтобы меня никто не приметил случайно) к соседней пятиэтажке – к той, у которой вечно деревянная дверь в подвал стояла открытой. Небольшая деревянная, выкрашенная в зелёную краску дверца в торце дома теоретически закрывалась на висячий амбарный замок, а по факту петли, на которых он висел, свободно выходили из пазухов и кто угодно мог проникнуть во влажный душный мрак, плескавшийся под домом. Мог-то мог, только кому из взрослых это надо – сгибаться в три погибели и кряхтя, пачкая одежду, пропихивать себя в подвал. По здравым размышлениям вообще не понятно, зачем кто-то сделал эту дверцу, похожую на вход в королевство гномов и гоблинов. Ну кому она понадобилась-то? Ни в одной другой пятиэтажке района такого нелепого лишнего прибамбаса не наблюдалось. Хорошо! Мне это было только на руку.

Глаза привыкли к темноте быстро. Фонарик зажигать в начале подвала я опасался, да ещё и спешил. Гримировался я во втором помещении, заполненным обмотанными тряпками и обмазанными специальным теплоизоляционном раствором трубами, изгибающимися питонами-анакондами, уходящими в стены, пол, потолок. Из бойницы окошка в верхней части стены, справа, струилось совсем немного света, но и его мне хватило, чтобы перевоплотиться в образ. Для начала я снял брюки и надел синие бананы – популярный тогда род штанов с пузырями на бёдрах, – в них меня никто из дворовых не видел. Переобулся, сменив лёгкие ботинки на строительные говнодавы отчима на каблуках. Так я подрос сразу на пять сантиметров. Снял ветровку, натянул прямо на кофту плотный коричневый с красными вкраплениями свитер. Сложил ветровку и засунул её под свитер, подложив плечи и грудь – меня сразу распёрло в малолетнего стероидного качка. Оставалось самое интересное – изменить внешность кардинально в отношении лика. Без стоящего грима меня сразу расколют. И вместо – "УААА, как страшно!", – выйдет – "Гы Гы Гы, ну ты и придурок". Мне удалось найти простой и дешёвый выход. Немного туалетной бумаги я стибрил дома: бумага розового цвета и вода. Чуть выдумки и ты перевоплощаешься в чудовище с обожжённой рожей. Туалетную бумагу я смачивал аккуратно, чтобы не порвать и густо накладывал себе на лицо. Получалось отлично. Мама родная, в первые секунды появления такого нечто пред её ясны очи, могла сына не узнать. Знаю, о чём говорю, лично проверял.

Переоделся, обклеился бумагой, забрался в конец подвала, в пустую комнату за дверью, присел на корточки; сижу жду. Долго томиться ожиданием не пришлось. Через пять минут (ну очень быстро, прям непривычно) мне показалось, что вдалеке зазвучали голоса. Елик, когда я ушёл, должен был рассказать следующую историю ребятам: в подвале дома Лёхи Завра обитает монстр, он сам его видел мельком, всего один раз, заглянув в бойницу окошка, услышав идущие из него завывающие звуки. Было это неделю назад, рассказывать не решался, боялся, что никто не поверит. Любопытство у мальчишек в этом возрасте чешется, словно экзема на половых органах, – терпеть нельзя, можно лишь на время приглушить зуд, расчесав до крови. Как я и предполагал парни купились на утку и, забыв об игре в ножички, примчались в подвал. Галдели они без почтения к затаившемуся в подвале страху. Не верили Елику, но все были приятно возбуждены, о чём говорили их голоса и громкие шаги. Я смотрел в щелку между досок двери. Когда показался бегущий по бетону и мелькающий в воздухе луч фонарика, я встал. Дверь я открывал медленно. До меня им оставалось миновать большое помещение – зал, шагов семь сделать и нос к носу, как говорится. Нельзя было допускать, чтобы они подходили так близко.