Долгий путь в никуда - стр. 16
Сидели мы, плотно прижавшись друг к дружке, наши лица из кисельного зыбкого небытия выхватывались острожными жёлтыми зубами разбуженного пламени. Мне мои товарищи казались пришельцами, прибывшими на минутку погостить к нам прямиком из страшных историй о выходцах с того света в эту трубу.
Запахло горелой прелью, газетной, не такой уж и неприятной вонью. Вначале не дымно и даже не душно, пока Денис не накинул на открытый очаг морилки мокрую тряпку в масленых пятнах. Вот тогда задымило от щедрот настоящего зловония, от адской печки мечты о морилке. Испытание характера растущего организма.
Харкотная дрянь. Через тридцать коротких мгновений, которые летели точно быстрее секунд времени, мне стало хреново. Дым пролез заскорузлой тёркой в горло, в нём засвербело, заперхало, лёгкие стало жечь. Свитер, запиханный мной в ноздри, не помогал. Показалось, что шерсть фильтрует, но это пока я не вдохнул второй раз, и понеслось по тому же странгуляционному кругу. Горло перехватывало изнутри ввёрнутой гарротой в дыхательные пути. И глаза. Глупостью было их открывать. Щипало, резало, выдавливало игольчатой резью слёзы.
Кашель. Мой сосед слева, а это был мелкий засранец Квадрат, закашлялся надсадно, как кашляла моя бабушка больная раком лёгких в последние недели перед смертью. Не знал бы кто рядом, подумал бы, что рядом помирает маленький старичок. Он тоже дышал в свитер, засунув в него голову, но не прижимал ткань вплотную к лицу. Дым легко преодолевал его плетёный в дырочку свиторок, забивался в хилое тело дистрофика и отравлял продуктами углекислого распада кровь.
Квадрат сдался первым. Выскочил, как пробка из бутылки Шампанского. Мелькнул свет. Я инстинктивно приоткрыл глаза. Молочный туман осветился столбом сияния дня, ударившего из отверстия входа. Никакого движения: плотная пелена и кашель ползающего наверху, наверняка на карачках, Квадрата.
– Дыру закрой, Серый! – прохрипело чудище, сидящее напротив и чуть справа от меня. Не сразу, но до меня дошло, что это растужился Денис.
Через минуту светлое облегчение исчезло, потонув в дымной тьме, наколдованной фанерой. Пытка! Настоящая добровольная пытка за призрачную награду в виде сигарет Явы, которые мне на хрен не сдались. К своей чести, скажу, что мыслей выскочить, даже после первого, сбежавшего слабачка Квадратика, у меня не возникло. Лишь сожаление, что я такой мягкий и слёзы потекли сильнее.
Кашель нарастал, как ветер в шторм. То с одной, то с другой стороны слышались туберкулёзные хрипы лёгочной чумы. Вышибало солёные пробки зелёных соплей, кружило во мрак настоящей петлёй виселицы для малолетних долбоносиков. Мне поплохело по-взрослому. Терпение трещало, расползаясь по швам желания дышать, рождавшегося в муках агонии газовой камеры.