Доктрина спасения - стр. 17

Первый мой наставник, Айви Столлрус, обучал только тому, чем сам владел в совершенстве – и недостаток знаний отнюдь не мешал ему считаться одним из лучших мечей империи, а то и мира Кихча. В возрасте семидесяти трех лет, между прочим. Но самое важное он неустанно твердил в различных формах: фехтовальщик, который прекратил учиться, может заранее рыть себе могилу. Это действительно для многих занятий и ремесел, однако во владении различным смертельно опасным оружием данный вопрос и вправду является краеугольным камнем.

После того, как я увидела одинокую каплю пота на ее лбу, поняла, что Игла серьезно пытается оставить еще пару угольных отметин на мне. Пришлось несладко, и к концу боя я пропустила еще два тычка, один вскользь вдоль правой руки и еще один сильный, в живот. До нее я дотянуться даже не пыталась. Дыша, словно загнанная лошадь, я знаками показала, что не помешал бы перерыв.

В следующей попытке я пропустила только один удар – когда заметила, что флегматичная девушка начинает медленно звереть. Как же, перед ней что-то полумертвое, недобитое и только сегодня поднявшееся на ноги, а все равно как-то держится в драке. Я отвела палку в сторону, показывая, что все еще не перевела дух, и забилась под стену, опустив дубинку рядом.

Наблюдая за вторым поединком, один раз встретилась взглядом с воительницей Раэ. Вздрогнула и пообещала себе не смотреть в этот полумертвый глаз… по крайней мере, в ближайшие дни. Даже когда мы сражались с ледяными элементалями, я не чувствовала такого мороза, пробирающего до костей.

Судя по внутренним ощущениям, понадобится еще несколько дней, прежде чем я приду в себя. И тогда… я все равно продолжу немного поддаваться. Пока не пойму, что такое их загадочный «каусс» и не выторгую у судьбы хоть немного жизненной силы. Осталось придумать, что дать загадочной леди взамен.

Чуть ли не всю следующую декаду в меню была рыба. Сырая, иногда вареная, но обязательно с чешуей, плавниками и потрохами. Иногда к ней добавляли склизкую белую кашу. Тем не менее, даже последняя была вкуснее. Добрый лекарь Штольц – худощавый мужчина немного за пятьдесят – пару раз выдал пилюли от живота, но помогали они слабо. Еще два раза дали «похлебку из помоев», как ее ненавязчиво обозвала Чака.

Я поспешила с выводами, думая, что это похоже на тюрьму. Нет. В тюрьме, как наперебой рассказывали мне некоторые из матросов, уклад совсем другой. Есть более значимые заключенные, от слова которых зависит многое, даже жизни сокамерников. Есть определенные привилегии, поскольку у такого вожака на свободе может оставаться куда больше знакомых, чем вся численность городской стражи. И, чтоб избежать бунтов, им обычно делают некоторые… послабления.