Догода - стр. 29

Отец и мать любили друг друга. Их отношения я видел. Почему свои выстроить не смог?

А потому что нечего девственником столько лет таскаться и девиц отшугивать. Добрее надо быть. А то я и Убийца и колдун, но ни хрена не ухажёр. И муж из меня не очень вышел.

Родители умерли, я подростком был. А потом Василий Иванович воспитывал. Строго, по-волчьи. Военное воспитание, можно сказать. Вольностей не позволял. Он женился, но я его бабу не принял совсем. Не понравилась мне Анка. Сука. Георгий  Дрёма Василия Ивановича убил, Анна с ним и ушла.

Одним словом, этот Георгий Дрёма на пару со своим волчьим царьком Лихо много хороших оборотней убили.

Разных семей вокруг меня  было, любили, детей воспитывали.  Но я как-то не о том думал, практиковался в боевом искусстве, в колдовстве. Соревновался с Костиком Демоном по наукам разным.

С девицами всегда груб был. Побаивался я себя. Мог сорваться, изнасиловать или навредить. Не очень у меня наклонности. Так что лучше прослыть злыднем, чем потом вот так… Как сейчас.

Ошибка.

Нужно быть серьёзным. Если уж начал отношения с девчонкой, то сосредоточиться необходимо и не расслабляться.

А вообще вырасти, не мешало. Серьёзности мне не хватает. Солидности.

  Узкоглазый, грязный чукча, косил хитрым глазом на меня. Взвесил золотой слиток и лукаво пропел:

– Теперь с чёрными слитками строго стало. По пятьсот возьму. – Заметил мою недовольную рожу и улыбнулся, – Ты что такой взъерошенный, болеешь? Чем? У нас недавно карантин сняли.

В полутёмном помещении, похожем на сарай, я глянул на себя в зеркало.

Чёрт арктический. Волосы светлые нечёсаные дыбом, бородень страшная, глаза лихорадочно горят.

Меня трясло в ознобе, и я тяжело дышал.

Вырвал из рук хозяина конторы свой слиток, но тот уцепился за него с другой стороны.

– Дикий, однако! Возьму по старой цене, но только три штуки.

Я отпустил слиток, человек с ним отшатнулся в сторону.

– Стой здесь, пилить буду, – недоверительно сказал чукча и скрылся от меня за грязной шторкой.

Я отошёл в тёмный угол и прислонился к стене.

Без истинной пары мне было очень плохо. Сердце шалило, мёрз страшно. Виски давило, и я скрипел зубами от отчаяния. Так зажало внутри, что выхода не видел, и дышать полной грудью не мог.

Пила по золоту выдавал отвратительный звук, который разрывал мою голову на осколки.

Я пытался вспомнить, когда мне было так хреново. Даже когда мне сказали, что родителей больше нет, я так не умирал.

Хочу удавиться. Без Яськи не смогу жить.

Я повернул голову к мутному окошку халупы. За стеклом увидел свою Многоликую.