Доченька. Там, на неведомых дорожках - стр. 10
Галина вновь тяжело вздохнула.
– Да поправим тебя, подруга. Вот рецепт. Капуста для доек, молочко парное для бёдрышек.
– Для доек?
Медсестра кивнула и провела рукой по собственному бюсту.
– Вилок утром, вилок вечером. В обед три литра молока. Всем нужным я тебя обеспечу.
Ушам не верила. Если бы всё было так просто, любая коза могла бы превратиться в корову. Но я уродилась человеком, и два вилка в день мой бедный желудок мог не переварить. Впрочем, спорить с местной медициной казалось бессмысленно. Дружные селяне могли запросто связать меня и впихнуть продукты насильно.
– Я тогда побегу? Завтра зайду. Отварчики тебе для иммунитету сварганю, да провиант с огороду соберу.
Простившись с целительницей, посмотрела на часы. Без четверти семь. Что ж, пора отыскать нужный холм и связаться со Славкой.
Глава 5
Я провёл в дороге двое суток, устал, как собака, но даже сейчас, устроившись в поезде «Москва-Первореченск», так и не смог уснуть. Чтобы собраться с мыслями, пришлось выкупить всё купе. И теперь, прилипнув к окну, я тупо наблюдал, как мимо проплывали поля и леса моей необъятной Родины.
Дверь отъехала с отвратительным скрипом. Проводница вагона бесцеремонно вошла и уселась напротив.
– Чай будите?
– Да. Цейлонский. Один кусок сахара.
Женщина рассмеялась.
– Краснодарский, но с лимоном. ― Поправив форменную рубашку, она подмигнула. ― Что, иностранец?
– Заметно?
Неужто за двадцать лет я приобрёл акцент?
– А то! И одет фильдеперсово, и вежливый, до дрожи в коленках.
Я рассмеялся.
– Двадцать лет на Родине не был. Вот еду дочь повидать.
Проводница кивнула.
– За двадцать лет много воды утекло. Не узнаешь свою Родину. Ладно, пора мне. Так с лимоном?
Я кивнул и погрузился в свои воспоминания.
Двадцать лет назад
– Я не пью кофе, Филипп. Чай с лимоном, если есть.
Чай у меня был всегда, но самый дешёвый, в пакетиках, а вот на лимоны средств не хватало. Летом они были особенно дорогими. Зато я успел купить шампанское.
– Нинка, мне даже не верится, что ты согласилась переехать ко мне. Просто чудо какое-то.
Девушка, сидевшая напротив, улыбнулась. Боже! Как я любил, когда Нина улыбалась. Её хорошенькое личико в форме сердечка начинало излучать свет. И от этого света у меня за спиной вырастали крылья.
– Филипп, я устала разрываться между общагой и твоей холостяцкой берлогой. У меня руки отваливаются таскать сумки с продуктами сначала к себе, а потом тоже самое к тебе, но уже в кастрюлях.
Я чувствовал себя виноватым. Проклятая работа отнимала всё время. Денег я почти не зарабатывал, но каждый день летел в НИИ, воодушевлённый очередной идеей. Нина стояла на земле крепко. Учёба в училище днём, работа в продуктовом вечером. Она умудрялась варить борщи, печь пироги и баловать меня шоколадом, который постоянно требовал мозг. Я знал, что верну всё сторицей, вот только доведу проект до ума, а пока жутко комплексовал, но жил за её счёт.