Доченька. Там, на неведомых дорожках - стр. 12
– Порядок. Дела сдвинулись. Сегодня зарплату получил. В тумбочке.
Я искренне надеялся, что это последняя моя зарплата тут, в России.
– Круто. А я подарок тебе купила. Вот.
На журнальный столик перекочевала коробка с новомодным бритвенным станком.
– Зачем?
Девушка усмехнулась.
– Завтра у тебя День Рождения. Хотела сделать подарок, но так получилось… Словом, тебя ждёт другой сюрприз.
– И какой?
На компе высветились результаты последней проверки системы. Я погрузился в мир цифр и формул.
– Завтра. Всё завтра.
― Ваш чай, господин иностранец! ― болтливая проводница вновь вернула меня в реальность.
Сюрприз. Нина говорила про какой-то сюрприз. Вынув из кошелька десять долларов, протянул ошалевшей женщине.
– Без сдачи.
Нырнув рукой в дорожную сумку, вытащил папку. Копия свидетельства рождения.
Нина родила дочь 29 сентября. А именины мы справляли 15 марта. Что, если сюрприз… Передо мной всё поплыло. Маша! Машенька! Мой девятнадцатилетний сюрприз. На глазах навернулись слёзы. Где-то в маленьком незнакомом городке жила моя дочь, наша с Ниной дочь. Я сожалел, что не смог, не успел сотворить для любимой ту самую сказку. Но для девочки я сделаю всё, и даже больше.
Перепрыгивая через весенние проталины, я бежал домой на всех парусах. Свершилось! Годы кропотливой работы остались позади, а впереди нас ждала Америка. Огромные деньги, свой дом, отдых в любой точке мира. Я представлял, как куплю яхту, и мы помчимся вдоль побережья, заполняя лёгкие пьянящим воздухом океана.
Нина суетилась у плиты. Схватив любимую на руки, я закружил её по комнате.
– Мы богаты! «Suit&Country Corparation» при Вашингтонском университете подписала со мной контракт на пять лет. Представь, у меня будет своя лаборатория и целый штат сотрудников.
Поставив любимую на пол, кинулся к шкафу.
– Нужно лететь в Москву. Виза и всё такое.
Кинув спортивную сумку на пол, уставился на девушку.
– Что с тобой? Ты не рада? Увольняйся ото всюду, забирай документы из училища. Через три месяца я тебя встречу в Штатах.
Нина села на табурет и вытерла лоб кухонным полотенцем.
– Америка? Это хорошо. Но мне бы хотелось, чтобы наши дети появились на свет тут, в России.
Я скидывал аккуратные стопки вещей в сумку.
– Давай с детьми немного подождём. Ладно? Поживём для себя, устроимся на новом месте.
Нина улыбнулась.
– Конечно. Куда торопиться?
Три месяца ада. Я не мог связаться с женщиной, которую любил больше жизни. Вырвался в Россию на пару дней. На кухонном столе нашёл записку.
«Не хочу портить твоё будущее.
Прощай!»
Клочок пожелтевшей бумаги до сих пор лежал в моём кошельке, как напоминание о молодости, о счастливых днях, о короткой, но яркой любви. Сначала я злился, а через год решил разыскать Нину, просто для того, чтобы посмотреть в глаза. Поиски вылились в двадцать лет, в двадцать мучительно долгих лет. И что теперь? Как примет меня двадцатилетняя девушка? Захочет ли поговорить? Я готов был упасть на колени и вымаливать прощение.