Дочь атамана - стр. 48
Он замахнулся сердито, выведенный из себя дворовой непочтительностью, но Саша только отскочила.
— А чего это вы на чужих людей руку заносите, — завопила она, — своих лупите, а нас атаман в обиду не даст! Хоть графьям, хоть кому!
Плахов смешно вытаращил глаза, кажется, никогда в жизни он не встречался с подобной наглостью.
— М-да, — выдохнул он, — распустил Лядов челядь. И дочь его, знать, от рук отбилась. Виданое ли это дело — молодой барышне одной в деревне жить!
— А вы почем знаете, что одной? — удивилась Саша. Они ведь только вчера приехали. Неужели слухи тут носятся быстрее ветра?
Плахов не удостоил ее ответом, поднялся по ступеням и бестрепетно вошел в дом, будто его пригласил кто.
— Экая пакость, — выругалась тихонько Саша и поспешила следом.
Изабелла Наумовна, бледнея от волнения, стояла перед гостем в передней с шубой в руках. Видимо, спешила по своим делам, да так и обмерла от такого роскошества.
— Александровна Александровна? — переспросила она тонким голосом и бросила преисполненный муки взгляд на Сашу, стоявшую за спиной Плахова.
Саша поспешно схватилась за голову, кривясь, будто от боли.
— Мигрень у барышни, — с неуместным счастьем выпалила гувернантка. Кажется, мысль, что ей придется представлять воспитанницу, обмотанную крестьянскими тряпками, привела ее в ужас.
Плахов отшатнулся от ее радости, но быстро совладал с собой.
— Бумагу несите, — высокомерно обронил он. — Записку писать изволю.
Изволит он!
Саша тихонько попятилась и снова выскользнула на улицу, торопливо сворачивая к саду. Подумаешь, попоны! Лошади-то под ними обыкновенные, да у отца солдаты ездят на лучших. Да и сам граф тот еще жеребец напыщенный.
— Пакость, пакость, — приговаривала она, протаптывая дорожку по свежему снегу, — хоть бы провалился куда.
Ох, какую головомойку устроила ей часом позже Изабелла Наумовна!
— Такой обходительный господин, — причитала она, — граф! И тут наша егоза! Вот стыдоба! Стыдобище!
Саша послушала ее, послушала да и пошла к Марфе Марьяновне помогать чесать кудель. Кормилицу, по крайней мере, этот казус только рассмешил.
Михаил Алексеевич вернулся к вечеру, да не с пустыми руками. С собой он привез дородную, преисполненную достоинства женщину, которая оказалась кухаркой, перекупленной у какого-то местного дворянчика.
— А Семенович? — растерялась Саша.
— А что Семенович? — мягко переспросил управляющий. — Он ведь стряпать терпеть не может. Я его Шишкину отдал, на конюшни, а радости было — будто изумрудами осыпал. Что же вы за столько лет не спросили, к чему у человека душа лежит?