Добыть Тарковского. Неинтеллигентные рассказы - стр. 20

– Саша.

– Говори – Александр.

– Почему?

– Потому что ты Александр.

– Ладно. Что еще?

Я типа прикололся. А Катя – нет.

– Ну смотри. Я – бесконвойница. Ты на меня запал. Запал ведь?

– Запал.

– Ты мне тоже нравишься. Понятно, что у наших отношений нет будущего, но переспать с тобой я хочу. Ты хочешь со мной переспать?

– Хочу.

– Отлично. Далее. Мне тридцать лет. Тебе, наверное, лет двадцать?

– Двадцать, да.

– Десять лет разница. Это проблема?

– Нет.

– Отлично. У меня есть два часа. Где мы это сделаем?

– В квартире моего друга. Вон он, на лавке сидит.

– Вижу. Резинка есть?

– Нету.

– Сумеешь вовремя достать?

– Постараюсь.

– Иди решай с другом, я подожду.

Если честно, от таких лобовых раскладов я немного офигел. А с другой стороны – пошло оно все! У меня будет секс с обалденной бесконвойницей, что еще надо? Подошел к приятелю, ключи от хаты взял, дал денег на бухару, спровадил. В три минуты уложился. Пыл юношеский. Махнул рукой. Подошла.

– Всё в порядке, Кать. Пойдем.

Поднялись на второй этаж. Зашли в квартиру. Спальня. Диван не убран. Катя обошла комнату. Без бушлата она смотрелась выигрышней.

– Раздевайся, Александр, и ложись в постель. Я в ванную и сразу к тебе.

Ушла. Разделся. Лег. Скованность какая-то. Не привык я так деловито к сексу подходить. Лежу, в потолок гляжу. Подтопили приятеля. И кто там наверху живет? Андрияшкин? Нет. Митрошин? Митрошин вообще в другом доме. Шадрин? Точно, Шадрин. И чего это он? По пьяни? Или недоглядел? Щас навесные потолки пошли. Интересно, они спасают от затопления или нет? Если спасают…

Додумать глубокую мысль про потолки я не успел. Катя пришла из ванной. Голая. Скользнула. Прижалась. Куснула в шею. Поцеловались. У меня сразу встал, в семнадцать лет такое бывает. Полез сверху, как обычно. Миссионерка, то-сё.

– Ты чего?

– Чего?

– А как же прелюдия?

– Чё?

– Поласкай меня.

– Как это?

– Поцелуй шею.

Поцеловал.

– Вот так?

– С языком.

– Так?

– Да.

– Еще?

– Ты постоянно будешь спрашивать?

– Не знаю.

– Целуй меня всю. Везде. Опускайся ниже. Медленно.

– Везде?

– Ох… Везде, да.

Доцеловал до живота. Распробовал этот кайф. Съесть ее захотел. Особенно грудь. На животе тормознул. Куда дальше-то? Ноги, что ли, целовать? Тупо как-то. Или не ноги? Если не ноги, можно в угол петушиный заехать. Тут Катя давай мою голову вниз толкать. Нежно, но настойчиво.

– Ты почему остановился? Продолжай!

– Так у тебя тело кончилось.

– Не кончилось. Прямо там поцелуй.

– Ногу, что ли?

– Не ногу, дурачок, клитор.

– Чё?

– Просто не сопротивляйся, я тебя направлю.

Направила. Поцеловал. Побрито все. Думал, пахнуть как-то будет. Не пахнет. То есть пахнет, но приятно. Удивительно даже. Я знал, конечно, что мужики такие номера тёлкам исполняют, но… Как-то это… Как бы сказать… А с другой стороны… Интересно, блин. С детства ведь под запретом. Лизну, думаю, разок. Ради общего развития. Клитор – это вот он. По-любому это он, больше некому. Лизнул. Раз, другой, третий. А ниже, думаю, если? Ниже – это как? Биология. Что там в учебнике писали? Половые губы? Не похоже на губы. Половые створки. Или створки у устриц? Да какая, блядь, разница!