Добро пожаловать в Сурок - стр. 90
Вот тебе и отзывчивый сенсей.
— Иди и сдай меня Князеву, — предлагаю на полном серьезе.
— В дурку тебя сдать, — огрызается Костя; прижимает ладонь ко лбу. — Дурдом конкретный, — потом впивается в меня взглядом. — Ты еще кому-нибудь говорила?
Перемена в его поведении так разительна, что невольно отшатываюсь.
— Нет, но…
— Без «но», — Холостов не позволяет мне договорить. — Князь, может, и мудак редкостный, но убивать студентов он не станет. Здесь все спины себе рвут, чтобы всего за год вложить в нас то, что сами постигали годами! — смотрю на него, не моргая. В какой-то момент мне даже кажется, что он сейчас меня ударит. Честно, не думала, что Холостов настолько проникся Сурком. Неужели потому, что потомственный?.. И когда я уже готова вскочить и спасаться бегством, он вдруг замолкает; снова проводит ладонью по лицу, будто сам только что выбегал под дождь, и ему нужно стереть с себя капли. — Мне безумно жаль Руслана, — произносит уже гораздо тише и спокойнее, и я понимаю: и правда жаль, — но он сам это сделал. Понятия не имею, что было у него в голове, но сам.
— А если нет? — получается глухо. Без вызова, смелости или уверенности в своих словах, как следовало бы. Скорее уж, жалко — как мелкая собачка тявкнула из-под лавки.
— Да, — настаивает Холостов. — Все проверил сам Совет. Ты же слышала: и поза, и отпечатки, и отсутствие следов магии. Он сам.
— А что если нет? — голос потихоньку крепнет. — Просто представь хотя бы на минуту: что если нет?
К чести Холостова, он медлит, прежде чем ответить.
— Ни Князь, ни остальные не убийцы, — тем не менее повторяет уже ранее сказанное. И да, он в это верит.
— Рус видел свет ночами в лаборатории.
Все, у меня последний аргумент.
— Чего? — наверно, у меня было точно такое же выражение лица, когда Любимов рассказал мне о своих ночных бдениях под окнами замка.
— Каждую ночь в два часа после полуночи, кто-то что-то делает в лаборатории.
— И что? — Костя все еще не понимает и смотрит на меня как на умалишенную.
— Откуда я знаю — и что? — вспыхиваю. — Руслана это волновало, а потом его убили. Значит, нужно пойти в лабораторию и проверить…
— Ой, все, — Холостов выставляет перед собой руку, не дав мне договорить. Тот, кто считает, что «ой, все» — чисто женское решение спора, совершенно не прав. У Мажора тоже великолепно срабатывает; замолкаю. — Какой дебил будет делать что-то запрещенное в лаборатории со светом?
— А что, в темноте, что ли? — возражаю. — Если этот кто-то уверен, что все спят…
— И что он там делает? — опять перебивает. — Любовные зелья варит?