Добро пожаловать в Сурок - стр. 45
— Здорово, сегодня оба отстреляемся, — довольно комментирует Русик.
Распахиваю глаза и смотрю на него с подозрением. А может, я и поторопилась с оценкой его личности. «Отстреляемся» — так не говорят о чем-то, чего жаждут.
Рус приподнимает брови в ответ на мой изучающий взгляд. Пожимаю плечами, отворачиваюсь.
Воспоминание 3
Русик «отстреливается» раньше меня и появляется в столовой на обед с задумчивым выражением лица. Чем его Князь так загрузил? Не хочу быть навязчивой и спрашивать, а сам Руслан необычно молчалив. Интересно девки пляшут.
Яна была у директора пару дней назад, так пришла просто окрыленной, даже наушники на переменах не надевала — и без них летала в облаках.
— Втрескалась в дирика! — громко тогда прокомментировал ее поведение Денис, но Кожухова даже это спустила ему с рук, пребывая в полнейшей эйфории. Люда смотрела на нее и хмурилась. Видимо, окончательно убедилась, что ошиблась в определении сексуальной ориентации одногруппницы.
Сама Аршанская после беседы с директором выглядела озадаченной. Интересно, чем он ее так удивил? Не восхитился? Хотя ей ли горевать — вон у Аршанской сколько поклонников: и Дэн, и Холостов, и Мишка из другой группы, и Елисей из еще одной. И это только те, кто проявляют свою симпатию открыто и то и дело вьются вокруг длинноногой блондинки. Остальные льют слюни молча — знают, что не перепадет. Впрочем, про симпатию всех перечисленных я, может, погорячилась: Костя Холостов — та еще темная лошадка. Если Денис и правда смотрит на Людку с обожанием, то Мажор, скорее наоборот, позволяет себя обожать.
— Как баба, ломается, — как-то сказала как отрезала Яна, наблюдая их «брачные танцы» в коридоре.
Каюсь, смеялась до слез. Даже сейчас смешно. Может, Люда ошиблась в ориентации не только Кожуховой?
В приемной директора меня встречает Жанна Вальдемаровна. Ну как — встречает: кивает, не поднимая глаз от разложенных перед ней на столе документов, и машет в сторону высоких двустворчатых дверей. Пожимаю плечами — ладно, как скажете.
Стучусь и дергаю дверь на себя.
Кабинет Станислава Сергеевича впечатляет размахом: огромный, светлый, с мягким ковровым покрытием. Ковер такой белоснежный, что мне даже как-то неловко наступать на него кедами, но быстро отвлекаюсь и засматриваюсь на жалюзи, колышущиеся от ветра на приоткрытых окнах, — белые с прозрачными фигурками распахнувших крылья бабочек, судя по форме, махаонов. От движения воздуха создается полная иллюзия полета и взмахов крыльев. Красиво.
Сидящий за столом у окна директор улыбается мне как старой знакомой. Вот чудак — держит бабочек за спиной, а сам пялится в лакированные двери.