До встречи в феврале - стр. 8

Как же будет жалко, если мне придётся продать эту прелестную квартирку с видом на зелёный скверик. В «Арт Бертье» выставлялись все мои работы, и многие из них покупались за приличные для начинающих художников суммы. Конечно, после всех финансовых проволочек, я получала лишь процент, но и за него была благодарна, ведь Гэбриэл не только заметил мой талант, но и согласился представлять его в своей галерее. Заработанные деньги шли на покрытие остатка по кредиту и кое-что оставалось на жизнь, но в роскоши я не купалась. Все мои дизайнерские вещи и вот такие бутылочки «Барбареско» – подарки Гэбриэла, который, как оказалось, щедр душой ко всем юным художницам.

Я всерьёз подумывала о том, чтобы выкинуть «Лабутены» – эти прелестные, блестящие, сногсшибательные лодочки из чёрной кожи и самих звёзд. Пятнадцать сантиметров изыска, которые делали мои бёдра ещё обворожительнее. Слишком уж они напоминали о Гэбриэле. И о его новой музе, которой он подарил точно такие же. Так я и вычислила их секрет. Гэбриэл Бертье допустил маленькую проволочку. Не хочешь попасться на измене – не дари своим любовницам одинаковые подарки. И не целуй их в засос средь бела дня.

Я оказалась на улице без работы, но вполне могу оказаться на улице без жилья, если не придумаю, как найти новый источник дохода и выплачивать взносы по кредиту за квартиру. Остаточная сумма была не так страшна, но я не могла потерять всё за пару просроченных месяцев. Я слишком много работала и слишком много пережила, чтобы закончить в переулке в компании бездомных людей и бродячих котов.

– Тебе повезло, что Гэбриэл не позвонил в полицию.

Учительский голос Сид с укором вещал из динамиков телефона. Я оставила её ругать меня по громкой связи на журнальном столике, куда складировала вырезанные головы Гэбриэла. Как жаль. Столько испорченных фотографий, где я вышла вполне себе ничего. Теперь у меня останется целый альбом фоток себя любимой с призрачной рукой на моём плече, но без тела, которому она принадлежит. Когда человек уходит из твоей жизни, он не исчезает навсегда. Его присутствие отдаёт фантомной болью, как после ампутации ноги. Только тебе ампутируют сердце.

– Он бы не посмел. – Икнула я, скорчив рожицу улыбающейся голове Гэбриэла. – Это мои картины.

– Да, но права на их продажу принадлежат «Арт Бертье». – Возразила Сид то, что я и так уже знала. – А ты просто стащила их со стен и уволокла с собой.

Они и теперь грелись в лучах осеннего солнышка на мансарде, бережно укрытые покрывалом от ультрафиолета и посторонних глаз. Я писала их несколько месяцев и просто не могла оставить Гэбриэлу, какие бы сделки мы не заключали.