Дни стужи - стр. 14
На стук вышел из маленькой каменной будки верзила в тулупе с поднятым воротником, басом осведомился, кто такие.
Услышав ответ, сделался любезен и предупредителен, открыл калитку и склонился в вежливом поклоне.
У крыльца уже ждал, приплясывая на морозе, Акимыч.
– Принесли! Принесли родимые! Не зря я в вас верил! Вы проходите, я сейчас Петра Фаддеича приглашу, сейчас он спустится! Приказали вас в гостиной принимать!
Гостиная оказалась на удивление небольшой и уютной, без обязательных для купеческих домов горок с хрусталями и старинными тонкостенными бокалами. Дюжий купчина в синем сюртуке и расстегнутой до середины груди белой рубахе ворвался в гостиную. Крепко пожал друзьям руки и хищно навис над коробкой:
– Ага! Оно! И это оно! – торжествующе басил он, бережно перебирая толстыми пальцами выцветшие конверты, в которых покачивались большие черные кругляши. – Акимыч, а ну подключи мой ящик к электрической машинке! – скомандовал хозяин дома, доставая один из кругляшей.
Бережно придерживая его за тонкие боковины, он положил диск на верхнюю крышку какого-то аппарата, стоявшего на низеньком боковом столике, и опустил сверху изогнутый рычаг. Раздалось тихое потрескивание, а потом странный, не то детский, не то женский голос запел:
Купец умильно смотрел на ящик, из которого доносилось пение, и задумчиво поглаживал густую бороду.
– Бабушка мне эту песенку пела. Рассказывала, что в доме у них такие вот штуки были, пластинки называются. Я и решил – расшибусь, а доченьке своей такой подарок на Новый год сделаю!
– П-подарок?! – не то всхлипнул, не то взрыкнул Стас и сделал шаг к купцу.
А тот, забыв обо всем, рылся в коробке, бормоча:
– А вот это… это я Маришеньке как раз на Новый год и заведу!
Иван с Акимычем осторожно выдавливали из дверей Хромого, задушенно шипевшего что-то неразборчивое.
– Привезу, сам кофий вам и привезу. И табачок привезу, завтра же поутру! – увещевал приказчик Стаса. Иван лишь молча сопел, упершись пятерней в широкую грудь товарища.
– Вань, а все же как ты ее? Ведь на Каблучках несколько очень крепких вязальщиков выгорело. – Стас отхлебнул из высокой кружки, аккуратно поставил ее на стол и с интересом посмотрел на напарника.
Тот уже несколько минут гипнотизировал рюмку, полную прозрачно-голубоватой настойки. Наконец резко опрокинул содержимое рюмки в рот, глотнул, замер, прислушиваясь, длинно выдохнул.
Его отпускало.
Стас терпеливо ждал ответа.
– Понимаешь, чтобы нащупать ту точку, которую можно расшатать, развязать узел, скрепляющий все части любого существа воедино, надо очень четко представлять, что это может быть. А когда найдешь – знать, как использовать. Короче, с одной стороны, очень крепко верить, всей душой верить в то, что ты в этой твари нащупал, а с другой – очень жестоко и хладнокровно использовать. Вот такие высокие слова.