Дневниковые записи. Том 1 - стр. 8
а сами – одни кости. На следующий год – он снова на все лето в другой колхоз, но уже с матерью. Я работал и потому был оставлен дома. А со мной – 10 соток картошки, которую надо было одному окучить, убрать и на велосипеде всю перевезти. Но зато брат и потому, что повзрослел, и закалился накануне, да еще и при материнской заботе, прожил то лето в колхозе припеваючи. Приехал как с курорта и стал в моих глазах, человека, занятого днем на заводе, а по вечерам в школе, вдруг самостоятельным мужиком с мне не свойственными «деловыми» качествами и способностью к разного рода операциям, порожденным военным временем, вроде какого-нибудь продуктообмена, а порой и мелких махинаций.
Помню, в доме появилась мелкокалиберная винтовка, которая тут же исчезла в счет, вероятно, чего-то другого. А однажды он с приятелем попросил меня купить им в магазине по талонам американского весового шоколада. – «Что за талоны, где вы их достали?» – «Подобрали на свалке: их туда выбрасывают после отоваривания». – «А почему на них сегодняшняя дата?» – Ответ: «Подделали».
Поскольку я не был лишен авантюризма, то пошел «навстречу» и купил по поддельным талонам желаемого ими шоколада, попросив больше этим не заниматься. Не знаю, прекратил ли он сие, но ко мне, во всяком случае, больше не обращался. Но какими-то делами подобного рода продолжал заниматься. Стал плохо учиться, начались осложнения с отцом, который осенью 1945 года вернулся с войны. Я в это время уже поступил в институт, и решили мы на семейном совете отправить его на завод, на освободившееся в цехе место разметчика. Дальше он практически полностью повторил мой путь. Так же проработал два года на заводе, окончил вечернюю школу и без треволнений поступил в институт по специальности «подъемно-транспортное оборудование».
Короче, взялся за ум и направил свою энергию в нужное русло. С этого времени началось мое восхищение незаурядными его способностями, теперь в положительном плане.
В первую зимнюю сессию он заболел тифом и пролежал в больнице больше месяца. Болезнь заграбастала его настолько сильно, что вышел он из нее в самом настоящем негритянском обличье: с головой, покрытой густющими мелко вьющимися и черными как смоль волосами. Со временем они сколько-то распрямились и потеряли смолистый оттенок, но так и остались, на зависть многим особам женского пола, благородно вьющимися и жгуче-черными. Волосяной покров головы изменился, умственные же способности ее сохранились и даже, похоже, окрепли. За пару месяцев он сумел сдать все хвосты за первый семестр, полностью наверстать упущенное во втором и закончить учебный год в целом.