Дневники принцессы - стр. 18
– Нет, – ответила я, потому что и правда не расстроилась.
В тот момент – еще не расстроилась.
– Она говорит, что нет, – сказал папа в трубку, послушал немного, потом снова поднял глаза на меня: – Ты хочешь, чтобы мама подъехала к нам и объяснила, что происходит?
Я помотала головой:
– Нет. Ей надо закончить картину в смешанной технике для галереи Келли Тейт. Они ее ждут к следующему вторнику.
Папа повторил мои слова маме. Она что-то ответила недовольным голосом – это даже издалека было слышно. Она всегда раздражается, когда ей напоминаешь про сроки. Мама любит творить не к сроку, а по вдохновению, в присутствии муз. Поскольку все наши счета оплачивает папа, она может себе это позволить, но все-таки взрослые не должны вести себя так безответственно, даже если они художники. Клянусь, если когда-нибудь повстречаю этих маминых муз, я им такого пинка дам по их тогам, что охнуть не успеют.
В конце концов папа отключился и посмотрел на меня.
– Тебе лучше? – спросил он.
Ага, значит, заметил все-таки, как я икала.
– Лучше.
– Ты уверена, что хорошо поняла меня, Миа?
Я кивнула:
– Ты принц Дженовии.
– Да… – Казалось, он что-то недоговаривает.
Я не знала, чего он еще от меня ждет, поэтому спросила:
– А до тебя принцем Дженовии был дедушка?
– Да…
– А бабушка тогда… кто?
– Вдовствующая принцесса.
Ого. Гм. Это многое объясняет.
Папа видел, что я туплю, но все еще поглядывал на меня с ожиданием и надеждой. Тогда я попробовала мило поулыбаться ему на голубом глазу, но это не сработало.
– Ну ладно. Что? – спросила я с тяжелым вздохом, сползая на стуле.
– Миа, неужели ты не понимаешь? – огорченно проговорил папа.
Я утомленно положила голову на стол. В «Плазе» вообще-то так себя вести не положено, но что-то я не заметила, чтобы Иванка Трамп за мной наблюдала.
– Нет… Наверное, не понимаю. А что я должна понимать?
– Ты больше не Миа Термополис, малышка, – сказал папа.
Поскольку мои родители не были женаты и мама была против уз патриархата, она дала мне свою фамилию, а не папину.
Я приподняла голову и озадаченно моргнула.
– Нет? Кто же я тогда?
И папа так слегка печально произнес:
– Амелия Миньонетта Гримальди Термополис Ренальдо, принцесса Дженовии.
Вот и хорошо.
ЧТО? ПРИНЦЕССА? Я – ПРИНЦЕССА?
Ага, конечно.
Ну какая из меня принцесса? Я настолько не принцесса, что, как только папа это сказал, сразу начала плакать. Мне было отлично видно собственное отражение в большом золотом зеркале на стене напротив – физиономия сразу пошла красными пятнами, как на физре, когда мы играем в вышибалы и меня заденут мячом. Ну разве это может быть лицо принцессы?