Дневники памяти - стр. 3
Его очень долго не было. Он пришел, когда ей исполнилось семь. Сначала появилось зеленое платье, рукава фонариком, многочисленные воздушные юбки с оборками, жемчужная бусинка-застежка. А на груди слева – там, где сердце, – букетик вышитых полевых цветов. Она не снимала платье две недели, ложилась в нем спать. Думала, если снять – платье уйдет и пропадет, как он.
Он пришел. Теплые руки, веснушки, щедро рассыпанные по щекам, копна непослушных, торчащих во все стороны волос, ямочки на плохо выбритых щеках, еле заметные лучики морщин вокруг глаз, только светлячков в глазах уже не было. Она думала, он пришел насовсем.
Он долго говорит: про лютый далекий север, про сугробы выше человеческого роста, про мороз, от которого птицы замерзают на лету, про голодных волков и медведей-людоедов. Про то, что пришлось отрастить бороду, про то, что скучал и целый год не ел мороженого. Говорит, что останется здесь и больше не уедет никогда. Говорит про маленький и теплый деревянный дом, который построит на берегу реки, про то, что не может жить в серых панельных коробках. Про то, как любит рыбалку и хочет разводить пушистых белых кроликов, как его отец и дед.
Она сидит у него на коленях, как приклеенная, чувствует теплое дыхание, дотрагивается до колючей бороды, заглядывает в золотисто-зеленые глаза и слушает, как загипнотизированная. Он смотрит на нее, тихо улыбается и рассказывает. Не может остановиться, будто все эти долгие месяцы и годы был один, молчал, ни с кем не разговаривал. Он неловко пытается задержаться еще и еще, говорит: «Как тут тепло и уютно». Уходит поздно вечером. Оставив теплое дыхание и тихую улыбку в подарок. Она шепчет: «Ты не уйдешь навсегда?»
Он обещал, они будут видеться чаще. Она поверила. Обманул.
Прошло шесть лет. Шесть долгих лет. Она научилась жить без него. Она почти взрослая. Он удивлен, смотрит, не узнает, будто ожидал увидеть маленькую девочку. Смущаясь: «Привет». Она в ответ: «Привет».
Два одиноких слова. Ни маленьких рук в теплых больших руках. Ни объятий, ни конфеты с мишками на обертке. Он больше не поднимет ее высоко в небо и не закружит лучше, чем на каруселях. Ничего не осталось. Почти чужие. Только неловкое напряжение в воздухе и колющая тишина.
Он первый нарушает оглушающее молчание: «Пойдем гулять. На улице весна».
Они идут на расстоянии, не осмеливаются подойти ближе, дотронуться. Будто не верят в существование друг друга, боятся, что это сон. Сон, который они видели много раз. Но стоило открыть глаза – все исчезало, как снежинки на теплых руках. Он исчезал.