Дневники 1862–1910 - стр. 75
17 декабря. Левочка начинает тревожиться, что я переписываю его дневники. Ему хотелось бы старые дневники уничтожить и выступить перед детьми и публикой только в своем патриархальном виде. И теперь всё тщеславие!
Приехали темные: глупый Попов, восточный, ленивый, слабый человек, и глупый толстый Хохлов из купцов. И это последователи великого человека! Жалкое отродье человеческого общества, говоруны без дела, лентяи без образования.
Таня и Лева уехали к Илюше и Сереже. Сидела дома, нездоровится, ночь не спала. Детей учить помешал Керн, бывший лесничий в казенной Засеке, теперь помещик; очень полезен мне был разными советами и сведениями по лесной и садовой части.
19 декабря. Вчера с утра была в Туле с Андрюшей и т. Borei Было холодно, и я всё боялась за Андрюшу. Бегали за покупками и заказами. Заехали на минуту к Раевским – там одни мальчики. Вернулись почти к обеду. Вечером читал Алексей Митрофанович о немецких колониях, вслух – скучно, и смотрели «Review of Reviews». Устала, была неспокойна, Попов и Хохлов раздражают своей молчаливостью и бесцветностью.
Сегодня встала поздно, ночь не спала, вышла в залу, там офицер Жиркевич, молодой, аккуратный, приехал познакомиться с Левочкой, сам пишет стихи и прозу. Видно, очень довольный и собой, и судьбой, но не глупый и понятный, не то, что темные.
Водила гулять Ванечку в первый раз зимой. Саша ходила с нами. Учила Мишу Новому завету и молитвам, и вот пишу дневник свой, а Девочкиного переписала только две страницы, а урок мой ежедневный – десять.
С Андрюшей было неприятно, он часто нарочно не понимает и не хочет сделать ни малейшего усилия мысли или памяти. Вечером буду помогать с гостем, читать – и ванна.
20 декабря. Ночь не спала, встала поздно. Мучает отвратительное физическое состояние возбуждения и боли в спине. Ходила с детьми кататься на коньках, боялась упасть, лед плохой; разметала снег с садовником, крестьянскими девочками и своими тремя детьми, учила Сашу в первый раз кататься на коньках. Вернувшись, учила три часа детей: Андрюшу – богослужению и обоих – музыке. Рождение Миши – ему 11 лет. Вернулся Лева от Ильи, привез Сашу Философову. Уехала Маша с кучером Филиппом в Пирогово. Туда же уехали Таня, Наташа и Илья, завтра вернутся. Лева брюзжал и на всё ворчал, рассказал грустную историю ссоры Сережи с Илюшей о пустяках – о лошади.
Вечером переписывала немного для Левочки о церкви статью[72]. Церковь отрицать нельзя как идею, как то, что должно блюсти собранием верующих – истинную религию. Но церковь с ее обрядами, как она есть – невозможна. Зачем протыкать палочкой кусочек хлеба, а не просто прочесть, что воин проткнул ребро Христа? И таких диких обрядов множество, и они убили церковь.