Дневники 1862–1910 - стр. 45
2 октября. Учила детей, вдруг кто-то подъехал. Оказался Громов с дочерью Надей, невестой Николеньки. Она очень мила, проста, серьезна. Я буду ее любить. Сейчас после обеда они уехали, вечер проработала, вместе с Таней ходила в ванну. Всё в доме у нас спокойно, весело и совсем не скучно. Погода всё ясная, и ночи прелестные, лунные. Андрюше лучше.
3 октября. Просидела дома, несмотря на чудную погоду. Учила детей, бранила и наказала Таню за то, что она не пошла гулять, а убежала от m-lle Gachet. Машенька со мной сидела, была в очень хорошем духе. Левочка ездил на охоту, затравил пять зайцев; упал вместе с лошадью и, слава богу, убил только руку, хотя на всем скаку через голову перелетел и у лошади подогнулась шея, так что она встать долго не могла. Сережа ставил мушку к боку правому, я всё еще о нем не совсем успокоилась.
Андрюша необыкновенно мил, ел сам из ручки хлеб и припивал молоком. Завтра приедет Николенька. Дети в свободные часы играли в крокет. Пока Левочка, приехавши с охоты, обедал, я получила письмо от сестры Тани, ужасно обрадовалась, читала всем это письмо вслух и не могла удержать улыбки радости. Когда дошли до места, где она посылает поклон доброму, тихому, набожному, белотелому (всё это ему выгадали в лубочной книге «Оракул») вашему папаше, как мы его шутя называли, играя в крокет, все расхохотались.
4 октября. Танино рожденье, ей 14 лет. Когда встала, пошла к детям в лес, там у них был устроен пикник. М. Nief с засученными рукавами делал une omelette и варил шоколад. Тлели четыре прогоревших костра, Сережа жарил шашлык. Все были очень веселы, ели очень много, а главное, погода была чудесная.
Когда вернулись домой, играли в крокет, смотрим – идут по прешпекту ослы и лошади из Самары. Радость была большая, дети сейчас же влезли и поехали на ослах. К обеду приехали Николенька и баронесса Дельвиг с Россой. Пили шампанское за здоровье Тани, она краснела, но была довольна.
Вечером провожали на Козловку в катках гостей Таня и я, легли поздно. Левочка пешком выходил нам навстречу.
6 октября. Больна, у меня флюс и ломота по всему телу. Утром взошла к Левочке, он сидит внизу за столом и пишет что-то. Это он начал, говорит, в десятый раз начало своего произведенья. Начало – это прямо разбирательство дела, в котором судятся мужики с помещиком. Дело это он вычитал из подлинных документов и даже числа оставил. Из этого дела, как из фонтана, разбрызгается действие и в быт крестьян и помещика, и в Петербург, и в разные места, где будут играть роль разные лица[39]