Дневник Рыжего - стр. 64
Она заварила чай, оглядев двор, уселась на тёплые ступеньки и снова открыла дневник. Судя по изменившемуся цвету ручки, после предыдущей записи прошло какое-то время.
***
Вроде середина октября, но в деревне тепло, стоит затянувшееся бабье лето. Тут его называют «ведьмины дни». Считается, что до конца месяца все заговоры имеют особую силу, можно выпросить вещий сон, а расклад карт стопроцентно предскажет будущее. Миха что-то задумал, вижу по его блестящим глазам. Катька, берегись!
После школы я ходил в музей и выведал кое-что любопытное. Теперь знаю, кто наслал проклятие. Оно реально существует, как проклятие фараонов.
Смотрителя, кстати, зовут Игнат Ильич. Зигога говорит про него ИИ. Звучит как искусственный разум, этому живописному деду больше подходит ДЗ — древнее зло. Я думал, если повернусь к нему спиной, он меня укусит.
Домовой показал старые фотографии поместья, там была и Пульхерия. По древним меркам она считалась красивой барышней: бровьми союзна, рот крупный, так и хочется сказать хищный, и грудь как дрожжевое тесто. Меня такие дамы угнетают. Тётя Женя из такой породы. Цыплаков для жаркого ловит одной рукой и откручивает им головы.
Домовой сказал, что горничная была ведьмой. Она и наслала проклятие. Но главный вопрос, почему она это сделала, так и остался тайной, как и авторство пожара. Я уже кучу версий в голове перебрал. Может, это был чей-то заказ, месть руками ведьмы. Кто их, богатых помещиков, знает. У них свои тёрки. Может, поцапались за богатство и земли. А пострадали несчастные слуги. Спасали драгоценности и мебель, но не людей. Много ли значат жизни горничной и гувернёра, если горят фамильные гобелены?
А ещё Домовой рассказал про четвёрку копателей, которым удалось нарыть ложки и ножи из столового серебра. Проклятие их накрыло по полной: один ослеп, другой оглох, третий онемел, а последний просто умер. Вот так взял и умер. Звучит жутко. Оставшиеся в живых принесли все найденное в музей, но было поздно. Проклятие не отменить.
Зигога уже слышал эту историю, наигранно рассмеялся, но я заметил, что он ничего в музее не трогал. Миха вообще остался на улице, пошёл кормить колодец монетами.
На развалинах я был, в музее тоже, теперь хочу сходить к ведьме. Она по всем правилам живет на отшибе вдали от всех, небось страховидло то ещё, сушит крысиные хвосты и пьёт кровь рыжих младенцев. Нужно успеть к ней в гости, пока не закончились ведьмины дни.
***
Наташа подняла взгляд над дневником. От чтения её отвлекли голоса. На соседний участок зашла Марьяна, она звала Тараса, обещая ему «свежую сметанку», а у её калитки стоял Кузьма и настойчиво тарабанил по забору.