Дневник невидимки - стр. 3
Я могла бы, как и приятельницы Красотки Кати, завидовать ее популярности. Но есть один момент: я невидимка. Я не могу снимать видео с собой. Я не красивая и не некрасивая. Я никакая. И я счастлива, что я никакая. Я рада быть вне этого унылого соревнования. Я могу ходить с любым лицом и козявками в носу, и никто этого не увидит.
Я зашла в класс и села за последнюю парту, скрипнув стулом. Сосед Робкий Рома поздоровался со мной. Он, кстати, назвал меня настоящим именем, не Димкой.
Робкий Рома напротив химических формул в тетради рисовал человечка с пистолетом. Как и другие мои одноклассники, он пользовался одной и той же тетрадью по всем предметам сразу.
Робкий Рома носил белые рубашки. На губах у него часто была зубная паста, а руки заляпаны синими чернилами.
Урок начался. Учительница по химии в малиновой кофте вошла в класс. Она оглядела собравшихся и сказала, что рада провести с нами еще один год.
– Я хотел бы быть как ты, – пробурчал Робкий Рома.
– Как я? – сказала я.
– Чтобы учителя меня не спрашивали. Чтобы парни не трогали, девочки не смотрели на меня…
Говоря это, он одним ногтем выковыривал грязь из-под другого.
Химичка уставилась на Робкого Рому.
– Рома! О чем шушукаемся, да еще и с привидениями? – спросила химичка. – Первый учебный день, а уже разговорчики. Рома, дорогой, а бери-ка сразу мелок, а?
Робкий Рома встал и направился к зеленой доске. Дурной Даня, парень с первой парты, слегка пнул Робкого Рому ногой. Класс засмеялся.
– Даня! – сказала химичка. – Ты следующий!
– Сами стойте у доски, Светлана Борисовна, – сказал Дурной Даня. – Вам за это платят!
Дурной Даня был красивый мальчик в серой толстовке и золотистых очках. Химичка поглядела на него так удивленно, как будто раньше ничего подобного не слышала. Как будто прошлый год вылетел у нее из головы. Класс опять засмеялся.
– Что ты сказал? – сказала она. – Даня, дорогой, а давай-ка сразу к директору, а?
Дурной Даня вынул из пенала ластик, обслюнявил со всех сторон и бросил химичке в лоб. Промазал, но дети все равно заржали. Если бы попал, их бы, наверно, постигла участь Анастасии Ивановны – удар. Химичка сделала вид, что ничего не заметила.
Робкий Рома ковырялся у доски. Тусклый мелок уныло скрипел. Химичка тоже повернулась к доске и сказала:
– Неверно! Неверно! Переписывай!
Робкий Рома стер написанное мокрой тряпкой. Доска стала сырой. Когда он стал писать снова, мелок едва проступал на мокрой поверхности. Потом химичка снова потребовала, чтобы Робкий Рома переписал. Робкий Рома опять вытер доску тряпкой, доска стала совсем мокрой, и, как Робкий Рома ни жал на мелок, он писал практически невидимо. Так прошел урок химии.