Дневник Луция Констанция Вирида – вольноотпущенника, пережившего страну, богов и людей - стр. 27
«Узурпатор, тот самый, что захватил Британию пять лет назад?», – спросил курион, до которого, видно, доходили слухи о мятежах в этой дальней провинции. Арминий кивнул, пояснив, что и сам мало знает о том, что происходит так далеко. Впрочем, слухи о мятежах на острове изредка просачивались и в нашу глушь, мы слышали, будто сами римские легионы восстали, провозгласив собственного императора, к ним присоединились прибывшие из-за Германского океана варвары. После все они присягнули некоему солдату Константину, ставшему императором. После его власть признали в Галлии и Иберии, префекты провинций бежали, войска приветствовали самозванца, а местные жители и варвары, набегам которых подвергалась Галлия не один десяток лет, вливались в его войско. Гонорий не раз пытался осадить мятежника, но войск и влияния у него не хватало, потому приходилось терпеть. И только теперь у августа появилась возможность поквитаться с самозванцем.
«Атаульф согласился изгнать Константина или убить его взамен на обещание создать на освобожденных землях государство готов. Теперь готы, узнав об этом, направляются в его армию», – произнес, наконец, Арминий. Наступило долгое молчание.
«Иными словами, империя отдает захваченные земли тому, кто их все равно приберет к рукам, – кусая губы, произнес Евсевий. – Но это… это же глупость какая-то. Какая разница, кто там правит? Если только… только из желания отомстить…».
«Именно так показалось и мне», – кратко ответил Арминий, выдохнув.
Я спросил у центуриона, что готы в гарнизоне думают о собственном государстве. На что сотник презрительно фыркнул:
«Рим наша родина», – ответил он, после чего, вдруг заторопившись, покинул нас, оставшихся смотреть ему вслед в явной растерянности.
Седьмой день перед идами мая (9 мая)
Курион не избавился от своего болезненного желания уплатить мыт. После завершения сева, он решил съездить, если не в столицу диоцеза, то хоть в соседний город, спросить жителей, поговорить с куриалами, коли те, как у нас, еще не разбежались. Евсевия долго отговаривали, пусть дороги и находятся под защитой гуннов, но в лесах бесчинствуют разбойники, да и готские отряды, вроде виденного недавно, тоже могут принести беду – кто знает, что на уме у северян? Тем более, когда они идут сражаться за свою обретаемую родину.
Евсевий слушал, но не слышал. Уже в самом начале мая он отправился в путь, в котором сопровождать его взялся Арминий с отрядом в десять человек; я хотел увязаться вслед, но Евсевий решительно возразил, заметив, что на мне будет лежать большая, чем обычно, ответственность, о чем писцу и счетоводу в одном лице следует помнить.