Дневник Анны Франк - стр. 25
Могу тебе сказать одно: если хочешь как следует узнать человека, надо хоть раз с ним поссориться. Тогда только и можно судить о нем.
Анна.
Вторник, 29 сентября 1942 г.
Милая Китти!
У нас всегда найдется о чем рассказать. Так как тут нет ванны, мы моемся в корыте, а в конторе (я так называю весь нижний этаж) есть горячая вода, и мы, все семеро, ходим туда по очереди. Все мы люди разные, и так как один стесняется больше, чем другой, то каждый выбирает себе место для мытья по своему вкусу. Петер моется на кухне, хотя там стеклянные двери. До мытья он всем сообщает о своем намерении и просит полчаса не входить на кухню. Его отец моется у себя наверху. Он не считает за труд тащить наверх горячую воду, лишь бы удобно устроиться в своей комнате. Фру ван Даан еще ни разу не купалась. Она сначала хочет выяснить, какое место окажется самым удобным. Папа моется в кабинете, мама – на кухне, за печкой. Мы с Марго выбрали большую контору – там у нас «ванная». По субботам к вечеру там опускают темные шторы и мы моемся в полутьме. Одна из нас моется, а другая в это время смотрит сквозь щелку на улицу, и мы часто хохочем над ужимками прохожих. Но с прошлой недели мне эта «ванная» перестала нравиться и я начала искать более комфортабельное помещение. Петеру пришла в голову блестящая мысль: он предложил мне взять все купальные принадлежности и запереться в большой уборной нижнего этажа – она примыкает к конторе. Там я могу закрыться, включить свет и сама вылить воду после мытья. Сегодня я обновила свою «ванную» и очень довольна.
Вчера в дом пришел водопроводчик, чтобы утеплить трубы в нижнем коридоре, они ведут к нашему водопроводу и в нашу уборную. Это было необходимо, чтобы трубы не замерзли, если зима окажется холодной. Посещение это не из приятных. Нельзя было не только брать воду, но и пользоваться уборной. Может быть, неприлично рассказывать тебе, как мы устроились? Но я не такая уж стеснительная, чтобы молчать о таких вещах. Мы с папой заранее все обдумали и припасли для всех баночки. Теперь мы ими воспользовались и, как это ни плохо, оставили стоять в углу. Но это еще что – гораздо труднее сидеть целый день молча, не раскрывая рта. Особенно для такой трещотки, как я, это невыносимо трудно. Мы и так всегда разговариваем шепотом. Но совсем молчать и весь день сидеть неподвижно, боясь пошелохнуться, еще во сто раз хуже! Мой задик совсем онемел, я его так отсидела, что потом он болел три дня!
Вечером делала гимнастику – помогло!
Анна.
Четверг, 1 октября 1942 г.
Милая Китти!
Вчера я страшно перепугалась. В восемь часов раздался звонок, и я вообразила самое ужасное – ты понимаешь, о чем я говорю. Но все стали уверять меня, что это уличные мальчишки, и я постепенно успокоилась.