Дневник. 1914–1920 - стр. 42
Корниловская история выясняется так: Савинков предложил Керенскому устроить диктатуру троих (Савинков, Керенский и Корнилов). Керенский согласился, и Савинков сообщил это Корнилову, а Керенского, тем временем, отговорили, он отказался от этой мысли, Корнилов же выступил: «А я не хочу отказываться», – заявил он.
Говорят, что Зарудный ушел из министерства, потому что прямо кричал на Керенского, что он сам виноват в этом деле.
А с генералом Корниловым (говорил Симсон) было так: Керенский стал на него кричать, что сорвет с него погоны, Крымов ответил: «Не ты, мальчишка, мне их дал, не ты и сорвешь», повернулся и вышел.
Говорят, что союзники поставили нам ультиматум: водворить в две недели порядок (средств не указали), если же его не будет, то по одной версии их представители будут отозваны и Россия предоставлена себе, по другой – они заключат мир с компенсациями за счет России.[157]
Очень гадкая история у Стааля с Б. Дм. Никитиным. Б. Д. пришел к Стаалю, своему бывшему патрону по адвокатству, пожурить его за то, что он «надел вицмундир[158])». Стал он ему говорить, что как бы из нового «заговора» не вышел такой же пуф, как из предыдущего. Вдруг Стааль перешел на деловой тон и учинил Никитину допрос, что он знает о заговоре (Б. Д. приехал с фронта), Б. Д. отказался отвечать. «Тогда я вас арестую, – заявил Стааль. – Тем более, я ничего не скажу». Стааль позвонил следователю, но того не оказалось дома, тогда он сам арестовал Никитина и повез его в «шестерку» на допрос. Заседала она на чердаке генеральского губернаторского дома. Там его спрашивали, не знает ли он чего-нибудь от Толстого П. и от Вырубова В. В., потом удалились и вынесли резолюцию – отпустить его, так как Стааль за него поручился, а Стаалю вынесли хвалу за то, что он «друга не пощадил для спасения революции». Никитин был совершенно ошеломлен и хотел заявить в Совет, но Филатьев ему отсоветовал – всякий, мол, пусть сам защищается. Странная фигура Стааль! Везде и с Зарудным он имел столкновение, так как, минуя его, докладывал Керенскому. Сегодня история с Никитиным будет разбираться в нашем партийном комитете.
Оказывается, Керенский хотел предать Савинкова суду за Корниловскую историю.[159] Вчера демонстрация войск прошла мирно у нас в Москве.
Третьего дня было важное заседание Городского комитета н. с., в связи с делом Стааля. Прежде всего, он сам изложил инцидент с Никитиным, причем сказал, что считает, что сделал ошибку, которая объясняется его взвинченным настроением и тем, что это было в самые плохие дни. После чего выступил Симсон и сказал, что ошибка была юридическая, т. к. по закону: 1) свидетель имеет право не говорить то, чего не хочет и 2) арестовывать свидетеля беззаконно. Он спросил, звонил ли Стааль Коренкову, судебному следователю. Стааль категорически это отрицает, а Никитин утверждает. Потом Сережа говорил, что Стааль совершил антипартийный поступок, независимо от того даже, что Никитин, примыкающий к партии; он сам, как член нашей партии, поступил не как истинный социалист. Брюхатов говорил с точки зрения нарушения элементарных правил гостеприимства. Стааль отвечал, что Симсоновское указание не имеет значения, потому что всякий закон отпадает в революционный момент. Что Брюхатовское указание о «бедуинской» морали для него не имеет значения, т. к. Запад давно от нее отказался, и только С. заявление о нарушении партийности имеет значение, и он желает знать, как партия смотрит на его поступок. Сам же он считает, что ни принципов социализма, ни революционных он не нарушил. Еще забыла сказать, что Филатьев заступился за него (Стааля), говоря, что и так уже правые элементы адвокатуры его травят, как социалиста, и что раз ошибку он признал, больше говорить нечего. Волк-Карачевский предложил перейти к очередным делам, но Стааль заявил, что «молчаливая» резолюция его не удовлетворяет, и он требует резолюции. С. спросил, хочет ли он «точки над i». – «Да». – «Тогда надо сказать и об инциденте с Зарудным, тоже членом партии, что все это нас очень удивляет и делает партию посмешищем». – «Если это только ваше личное мнение – мне безразлично», – сказал Стааль. В защиту его выступил Катц – все уже ясно из его (Стааля) объяснения, и нечего говорить и требовать резолюции, «как требует С. П.», который и не требовал ее вовсе, он запротестовал.