Длань Господня - стр. 22

Он подошёл к ней ближе, но всё ещё стоял к ней боком, старался не смотреть на неё.

– Ближе, говорю, – продолжала Агнес.

Он подошёл совсем близко, уже у стула её стоял.

– Глянь-ка на меня, – говорит ему девушка.

Он послушно стал смотреть ей в лицо, стараясь не смотреть ниже, и наклонился даже, чтобы ей удобнее было его видеть.

– А может, ты и меня хочешь измордовать и убить? – спросила Агнес с опасной вкрадчивостью.

– Что вы, госпожа, что вы, – тряс головой конюх. – Даже в мыслях такого не было.

И девушка аж с наслаждением почувствовала, как могучее тело конюха наполняется страхом. Да, этот человек, чьи плечи были в два раза шире, чем её, чьи руки были похожи на могучие корни деревьев, боялся Агнес. Он стоял рядом и вонял лошадьми, чесноком и самым постыдным бабским страхом. Таким едким… что Агнес вдыхала его с удовольствием. Она видела его заросшее чёрной бородой лицо, его телячьи глаза, его дыру в щеке. В эту дыру она запустила палец и, не почувствовав и капли брезгливости, притянула его голову к себе ещё ближе:

– А не думал ли ты, Игнатий, сбежать от меня?

– Госпожа, да куда же! Не было у меня такой сытной и спокойной жизни никогда, я с вами на веки вечные.

– Смотри мне, – сказала Агнес, с удовлетворением отмечая, что он ей не врёт, – если вдруг бежать надумаешь, так имей в виду – отыщу. Найду и кожу по кускам срезать буду. – Она отпустила его и добавила громко: – Это всех касается.

И Ута, и Зельда обернулись и кивали.

Игнатий, кланяясь и всё ещё стараясь на неё не смотреть, отошёл в сторону. А настроение у Агнес заметно улучшилось. Она чуть подумала и сказала:

– Ута, мыться и одеваться. Зельда, завтрак подавай. Игнатий, карету запрягай.

– Как запрягать, на долгую езду? – спросил кучер.

– Нет, по городу поедем, с одним душегубом я сегодня уже поговорила, теперь хочу с другим поговорить.

Теперь ублюдок Удо Люббель с ней плохо говорить не осмеливался. У него до сих пор ляжки не зажили, и при виде Агнес едва снова кровотечение не открылось. Теперь он кланялся, лебезил, но девушка чувствовала, что этот человек опасен. Много он хуже и подлее, чем даже душегуб Игнатий. Для этого ей и выспрашивать у него что-либо не было нужды. Она видела его насквозь. Хитрый и коварный, лживый в каждом слове, он затаился и сейчас кланялся, но без размышлений или даже с наслаждением предал бы её, отправил бы на костер, если бы смог. Если бы уверен был, что выйдет это у него. Агнес почти была уверена, что этот выродок узнавал насчёт неё и насчёт кавалера Фолькофа у своих знакомых. И видно, узнал то, что ему не понравилось, поэтому затаился и кланялся ей, и кланялся на каждом шагу, хоть ноги Удо Люббеля, замотанные грязными тряпками, слушались его ещё плохо.