Длань Господня - стр. 24
Так и стоял молча, как стоял бы смирившийся с участью осуждённый на эшафоте перед палачом.
– У тебя что, мертвяк там? – спросила Агнес, не отрывая глаз от него своих страшных.
От слов её он и вовсе оцепенел. Теперь он смотрел на неё с ужасом. Словно смерть свою видел. Точно так же и на эшафоте себя бы чувствовал.
– Оттого ты и гадишь там, что завонял мертвяк у тебя, чтобы запах мертвечины перебить, – догадалась Агнес.
Девушка смотрела на старика, а тот на неё не смотрел, взгляд отводил.
– Отчего же ты его не вынесешь? – медленно продолжала девушка. – Убил опять ребёнка? Так зачем ты его труп в доме держишь, недоумок ты старый?
В её голосе показались нотки злости, от этого он, кажется, в себя пришёл.
– Так два месяца назад, – начал, запинаясь, Удо Люббель, – два месяца, как я уже одного ребёнка, мальчонку одного, в проулке выбросил. Так его нашли, родители буйствовали, коммуна местная тоже в ярости была, сержантам стражи велено за проулком смотреть, они так и рыскают по нему ночью. Боязно мне теперь выносить его. Случая удобного жду.
Теперь она смотрела на него, не скрывая злобы, так и горели её глаза яростью. Ублюдок этот стал для неё опасность представлять, без всякого сомнения. Схватят его поздно или рано, а как начнёт с него палач кожу сдирать на дыбе, так он про неё обязательно вспомнит. Из подлости души своей поганой. Чтобы не одному на колесе лежать на площади.
– Не жди случая, – сказала Агнес, голоса не повышая. Говорила она ровно, но от говора её даже у Уты мурашки по спине побежали, не то, что у книготорговца. – Не жди. Мертвяка порежь на куски сегодня же. Куски заворачивай в тряпки, камни туда клади. И начинай ночью выносить, всё в ручьи и канавы с водой бросай, и не рядом с домом, подальше относи. Только без одежды, одежду и обувь сожги. Этаж первый вычисти, сам мой или баб каких найми, но чтобы вони в нём не было. Но прежде убедись, что бабы ничего страшного не найдут. На всё тебе три дня даю. Не исполнишь, так лучше беги из города. – Она повернулась к нему. – Хотя куда ты от меня убежишь?
– Я всё сделаю, госпожа, как вы велите, – промямлил книготорговец.
Только вот всё это она говорила ему, чтобы он не волновался. Она уже всё решила. Она собиралась наведаться к нему сегодня же вечером. Или, вернее, ночью.
Агнес встала. Пошла к двери. Она, когда шла к нему, хотела с ним поговорить о деле деликатном. О том, что её волновало сильно, как молодую женщину. Хотела она говорить об отростке своём, что уже на два мизинца вырос из её крестца. И который уже никак было не спрятать, если снимать с себя одежду. Хотела девушка, чтобы он помог ей от него избавиться. Он, вроде, хвастался в прошлый раз, что такое уже делал. Но теперь, когда она думала, что этот грязный и вонючий выродок к ней хоть пальцем прикоснётся, её начинало тошнить.