Дива - стр. 15
– Где оно, это его будущее? – огрызнулась она. – Столько дырок в земле провертели, хоть бы что! У других вон хоть минералка впустую, но течет. А у нас колхозы, и те развалились. Одни дракоши с драконицами панствуют…
– Будущее еще будет! – философски, но резко прервал ее муж. – Тебе все сразу вынь и положи, а его заслужить надо.
– Ты ему много не наливай. – посоветовала тетка. – Иначе до утра не отвяжешься, поспать не даст, артист! Он у меня не пьянеет, верней, язык всегда трезвый, но голова дурная делается. Такого нагородит – только слушать успевай. Одно слово – Баешник. Фамилия у него такая.
– Неужели такая фамилия? – восхитился Зарубин, вспомнив свой псевдоним.
– Такая и есть. – подтвердила тетка. – Все равно, что болтун. Пустомеля! Иногда перед людьми стыдно бывает…
– А у самой-то какая фамилия? – рассмеялся попутчик. – У нас весь род – бухтинщики да баешники. Раньше когда плотницкие артели ходили в другие края, одного непременно брали с собой. Радио не было, телевизоров не было, а развлечений охота. Вот мои предки и баяли, то есть сказы разные сказывали. Топором не махали – языком зарабатывали полную артельную долю. Разговорное искусство всегда ценилось! Так что мы с дедом Морозом вроде как из одного актерского цеха.
Зарубин только этого и хотел!
– А я люблю байки послушать! Давно вот так ночь не сидел у костра…
– Если в охотку вранье его терпеть – на здоровье. – позволила тетка и натянуто замялась. – Можно я у тебя в машине поночую? Мне с вами тут сидеть совсем не по нутру…
– Да конечно! – Зарубин разложил пассажирское сиденье и накрыл спальным мешком.
– Ага, забоялась! – обрадовался попутчик и без жадности, со вкусом выцедил коньяк. – Гляди, заберет тебя дед Мороз в снегурочки!… Вот он, религиозный дурман, мракобесие, всю жизнь борюсь. Скоро на Доринское пойдешь, багул нюхать… Ладно, пей чай да ложись! И не мешай мужикам.
Солнце зашло, и потому как становилось сумеречно, тетку начинало откровенно поколачивать. Она торопливо поела каши, выпила чаю, поглядывая в сторону снесенного моста, бережно надкусила пряник и нарочито зевнула.
– Пошла я спать.
– Приятных снов! – облегченно пожелал муж.
2
Едва она скрылась в кабине, Зарубин налил по маленькой, и попутчик подбросил дров в костер. Оба почувствовали волю и азарт: один рассказывать, другой слушать. И начал Баешник с недосказанного еще по дороге – про районного охотоведа, которого звали на Пижме Недоеденный, хотя фамилия тоже была, как прозвище, Костыль. И вид у него соответствовал – прогонистый, но плечистый и нравом несгибаемый, с заусенцами. Сюда приехал откуда-то из Белоруссии, как молодой специалист, школьный учитель физкультуры, но пообтерся, первый раз женился на местной и остался. Жил бы себе да и жил, пускал корни в худую вологодскую землю, однако этот пришлый бульбаш увлекся охотой, бросил жену, школу, наел на дичи толстую шею и пошел в егеря. Не минуло и года, как физкультурник, благодаря высшему образованию, сделался охотоведом, и мужики поначалу обрадовались – грамотный, вежливый и имя у него ласковое Олесь. Предыдущий-то был из шоферов, поймает на охоте с нарушением, на весь лес ор стоит – мать-перемать, отлает как собаку и, бывало, отпустит, без составления протокола. А этот даже не пожурит, сразу ружье отнимет и такой штраф выпишет, хоть корову со двора веди или вешайся. Потом и вовсе взвыли вольнолюбивые, гордые пижменские мужики – в лес стало ни ногой! Не то, что за зверем, по грибы-ягоды и то в ножки Костылю кланяйся, и что собрал в лесу, ему принеси и сдай за копейки.